Она распахнула дверь.
Высокий, широкоплечий и сексуальный, в черных брюках, белой сорочке и черном кожаном пиджаке, Грег заглядывал в квартиру из холла, робко улыбаясь.
– Ч-что ты здесь делаешь?
Он прищурил темные глаза.
– Ты плакала?
Лана смахнула слезы.
– Ну, у меня кое-что сгорело в духовке, и дым разъел глаза. Каким ветром тебя сюда занесло?
Он пожал плечами, переминаясь с ноги на ногу.
– Твоя мать приехала?
– Гм… нет, у нее переменились планы, – замялась Лана, потом посмотрела на балконные двери и снова на Грега. – Ты увидел меня на балконе. Так?
– Совершенно случайно.
– Посмотрел в телескоп, который был направлен па мои окна?
Грег покраснел.
– Ты простояла на холоде около часа. Я звонил, но у тебя трубка лежит не на месте.
Лана бросила взгляд на диван, откуда телефон подавал частые тревожные сигналы.
– Что-то не так? – спросил Грег.
С губ Ланы слетел короткий истеричный смешок. Сейчас в ее жизни больше неправильного, чем правильного, и этот мужчина был в ответе по крайней мере за половину того, что произошло. Внезапно, тронутая участием в его глазах и меланхоличными звуками песни Джима Ривса «Серебряные колокола», Лана расплакалась.
Глава двадцать вторая
Грег, застыв, смотрел на ее залитое слезами лицо и не знал, что делать. Как женщинам такое удается? Он нащупал в своем заднем кармане носовой платок и протянул Лане. Теперь она рыдала в полный голос.
– Можно мне войти? – спросил Грег.
Она кивнула и посторонилась.
Грег вошел и осторожно прикрыл за собой дверь, с удивлением оглядывая сказочно украшенную квартиру. Нос уловил запах блюд. Судя по всему, Лану сильно обидели. Сердце Грега сжалось от сострадания, и он с трудом сопротивлялся желанию заключить ее в свои объятья.
Совсем немного времени прошло с того момента, когда он мерил шагами свой кабинет, не зная, как сообщить Лане, что его ответ комитету будет бескомпромиссным – принять проект в его первоначальном варианте, иначе он вынужден будет поднять плату за аренду, чтобы покрыть убытки компании. Повышение ренты вынудит некоторых бизнесменов уйти от дел, что тоже не выход. Городской комитет примет проект таковым, но за ним сохранится образ плохого парня. И все же дело того стоит, если приблизит его хоть на шаг к той работе, которую ему обещал Чарли.
Естественно, Лана возненавидит его.
Грег даже рассмеялся над своей глупостью. А когда Лана вышла на балкон, он чуть не опрокинул телескоп. А она все стояла на балконе, на холоде и без этого своего нелепого пальто далматинского окраса. Грег понял – что-то не так.
И вот теперь, не в силах переносить ее слезы, он ждал, пока она успокоится.
– Если у тебя нет других планов, давай поедем ко мне на рождественский обед.
Лана перестала плакать и начала икать, а потом высморкалась в его платок. Она обдумывала его предложение. Грег знал ее: она ищет скрытые мотивы.
– Аннет уже там, – улещивал ее он. – И ты сможешь познакомиться с Ивонной и ее братом.
Лана терла глаза и сильно сопела.
– И к тому же я очень хочу, чтобы ты пошла, – добавил Грег.
По ее широко раскрывшимся влажным от слез глазам Грег понял, что зашел слишком далеко. Он почти смирился с тем, с чем совсем и не собирался мириться: он слишком привязался к ее фиалковым глазам, колкому язычку и нелепой одежде.
– Иначе я буду чувствовать себя пятым колесом в телеге, – продолжил Грег, слегка усмехнувшись.
– О, – хрипло произнесла Лана и снова высморкалась. – Ну, мило, конечно, что ты вспомнил обо мне, но… – она махнула рукой в сторону кухни, – у меня так много еды здесь, и я не думаю, что могу составить хорошую компанию.
– Но нельзя встречать Рождество в одиночестве. Она рассмеялась, громко и неестественно.
– Не рассчитывала, что ты останешься и разделишь со мной трапезу. Из пережаренной индейки и спаржи.
Он заморгал. Рождественский обед наедине попахивает… интимом.
– Ну, меня ждут домой. Вилли и Аннет…
– Я забыла, – она прервала его взмахом руки. – Ты при них как почетный эскорт.
Грег ухмыльнулся ее сарказму, но несказанно обрадовался тому, что к ней вернулось нормальное настроение.
– Я не эскорт при них. Я просто… держу их под контролем.
Тогда она наклонилась, и в ее глазах заплясали вредные чертики.
– А знаешь, как долго они могли бы уже заниматься любовью, пока ты здесь?
– И сколько же? – не в силах больше сдерживать себя, прошептал Грег.
Он раскрыл объятия, и Лана со стоном устремилась к нему. Грег прижал ее к себе, закрыл глаза и вдохнул аромат… фруктов… или дыма? Грег улыбался, прижавшись губами к волосам Ланы, охваченный нежной любовью и состраданием. Как же мать не понимала, какое прекрасное и умное создание ее дочь? Грег крепко целовал Лану в губы и гладил по спине. Пушистый ворс ее блузона был так мягок и сексуален. Плоть его напряглась и молила об освобождении.
Дни скрытых желаний и близких потерь ускорили события. Грег не знал, каким образом они оказались в спальне, по никогда не забудет, как повалились на кровать, стаскивая с себя одежду в молчаливой необходимости и неудержимости отдаться друг другу. Через несколько секунд они остались в одном нижнем белье, а Лана еще и с обнаженной грудью.
Он отодвинулся как можно дальше, чтобы видеть ее всю, изгиб бедер, медленное движение вверх и вниз ее грудей. Черные трусики-бикини резко выделялись на плоском бледном животе. Она лежала, вытянув длинные стройные ноги. Желание Грега, и без того болезненное, охватило его с новой силой. Потеряв дар речи от желания овладеть ею, он целовал и гладил ее обнаженное тело, изо всех сил стараясь подарить ей ласки, которые она так заслуживала. Со стоном Грег скользнул рукой под полоску черной ткани между ее ног.
Почти на грани блаженства Лана вскрикнула и открылась для его нежных ласк. Двигаясь медленно и в одном с ним ритме, она ощутила, как глубоко внутри зародилось и разлилось ни с чем не сравнимое наслаждение. Внезапно поток удовольствия хлынул с такой силой, что она впилась ногтями в его плечи.
– Грег… Грег… Грег…
Яркие вспышки света мелькнули перед глазами, и Лана невесомо взмыла вверх.
Когда мир снова встал на место, Лана почувствовала, как большое тело Грега прижалось к ее. Он был воплощением Адама – высокий, широкоплечий, узкобедрый, само совершенство. Лана наблюдала за ним, очарованная и забывшая обо всем на свете.
Пока он натягивал презерватив, она приподняла бедра и освободилась от трусиков, затем прижала его к себе, притягивая за плечи и удобнее устраиваясь под ним.
Спина Грега была влажной, как и его лоб, дыхание отрывистым, плоть, твердая от желания, искала себе путь. А Лана ждала его вторжения с периодически останавливающимся дыханием. И он вошел в нее одним
