– Да. Похороны в субботу вечером…
– Вот же, жизнь наша жестянка! И с хорошим человеком не попрощаться толком…. Сходим потом в колумбарий. На девять дней, или на сорок, это уж как получится. Если, конечно, сами – на тот момент – будем живы и не угодим в тюрягу. Не напрягайся, напарник, это я так, к слову. Типа – неуклюже пошутила…. Осталось что-нибудь во фляге? Давай допьём, то есть, помянем безвременно ушедшего от нас профессора Сидорова…
Допив тростниковый ром, они – как и полагается – перекурили, и Ник, чтобы сменить печальную тему, поинтересовался:
– А что это за генерал такой, о котором несколько раз заходила речь? Ануфриев, когда говорил о нём, как-то очень уж странно передёргивался – и лицом, и всеми прочими составными частями организма…
Милена громко и презрительно прыснула, словно бы вспомнив что-то безумно смешное-юморное:
– Генерал – это такое прозвище. Причём, именно «генерал», с маленькой буквы. Так как сей недалёкий и серенький муж не достоин большего…. Лет пять-шесть назад наш Семён Семёнович, действительно, был генералом – каких-то там жутко секретных и навороченных войск. Потом, как ты знаешь, наступило полное и хроническое безденежье, в славной российской армии начались повальные и беспощадные сокращения…. Тогда-то нашего дорогого и заслуженного господина Нечипорука и перебросили на другой фронт работы. А, именно, неустанно двигать вперёд научные исследования двойного и тройного, мягко выражаясь, назначения. Данный неприметный типус почему-то всегда считался весьма толковым организатором и крайне эффективным руководителем. Бред горячечный, между нами девочками-гимназисточками говоря…. Сегодня Семён Семёнович Нечипорук трудится заместителем Генерального директора моей жутко секретной научно-исследовательской конторы. Назначен и призван курировать общие аспекты деятельности. А также направлять, возглавлять, отчитывать и, главным образом, нещадно и регулярно трепать – всем подряд – нервы.…Извини, пропущу конкретные неаппетитные подробности, чтобы потом – всякие и разные – не обвинили бы меня в разглашении важных Государственных секретов и тайн…. Наш дорогой Семён Семёнович, помимо всего прочего, ещё и подозрителен – вне всякой разумной меры. Его любимые ежедневные занятия – подсматривать, подслушивать и вынюхивать. Гнида старая и мутная, если совсем коротко…. Жирная и лысая сволочь! Ни капли не удивлюсь, если он и сейчас где-нибудь прячется, приникнув своим уродливым и волосатым ухом к замочной скважине….
Многозначительно кивая большим пальцем правой руки на двухстворчатый шкаф для верхней одежды, Ник негромко кашлянул.
– Это как же прикажете понимать? – тут же напряглась девушка. – Ты хочешь сказать, что…, что…
– Только то, что в шкафу кто-то есть, – криво улыбнулся Ник. – Моя тонкая психика давно уже нашептывает, что там сидит крыса. Большая такая, жирная и очень прожорливая.
– У вас, уважаемый Николай Сергеевич, конечно, имеется при себе большой чёрный пистолет? – заговорщицки подмигнув, громко спросила Милена. – Так сделаете же из этого пластикового параллелепипеда решето! А ещё лучше – дуршлаг для промывки итальянских макарон…. Стреляйте смело, я вам разрешаю. Более того, умоляю!
Дверь шкафа незамедлительно распахнулась, и наружу вывалился низенький толстячок в неприметном деловом костюме, обладатель розовой лысины, седых моржовых усов и смертельно испуганных глаз – совершенно нераспознаваемого цвета.
– Не стрелять! – истошно завопил толстяк. – Отставить! Не стрелять! Я же свой, свой…. Ради Бога!
Ник вытянул руки вперёд, демонстрируя пустые ладони, а Милена, улыбаясь светло и лучезарно, приветливо защебетала:
– Семён Семёнович, обаятельный вы наш! Уж как мы рады! Так рады, что и словами не описать! Это в том плане, что и описаться можно – от такой нешуточной и неожиданной радости…. А мы тут общаемся с коллегой, обмениваемся мнения – относительно непростого текущего момента – как вы давеча и велели…
Ник тихонько отошёл к письменному столу и, оперативно спрятав лицо в высоком ворохе деловых бумаг, зашёлся в приступе гомерического бесшумного смеха.
– Отставить – болтать! – тщательно отряхнув колени, строго велел генерал, на удивление быстро пришедший в себя и надевший на сытую физиономию брезгливо-начальственную маску. – А на вас, гражданка, э-э-э, Милена, я буду вынужден подать руководству представление – о незамедлительном отчислении из нашего заведения.
– Попробуйте только, милейший Семён Семёнович! – елейным голоском предупредила девушка. – Тогда я буду вынуждена, в свою очередь, сообщить уважаемому руководству – о ваших наглых и разнузданных сексуальных домогательствах, а напарник подтвердит мои слова. Вы ведь, Николай Сергеевич, подтвердите?
– Безусловно, мадмуазель! – Ник, по-гусарски звонко щёлкнув каблуками, склонился в вежливом полупоклоне. – Извините, Семён Семёнович, но я очень негативно, то есть, без всякого почтения, отношусь к людям, которые постоянно подслушивают и подглядывают…
Нечипорук только презрительно отмахнулся:
– Молодо-зелено! Кому-то и подслушивать надо, и подглядывать, и вынюхивать…. Как обойтись без этих важных и непростых процедур? Как, я вас спрашиваю, любезные?! Обычная работа. Да, грязная слегка! Но и, безусловно, одновременно полезная…. Вы-то сами, орлы и орлицы, что будете делать в течение нескольких ближайших суток, а? Да, абсолютно то же самое! Подглядывать и подслушивать, только с использованием современных видеокамер и микрофонов. Чистоплюи выискались! Ха-ха-ха! Так вас всех растак…. Ладно, как я понял, знакомство состоялось, и полное взаимопонимание у вас, бродяги, достигнуто? Вот и ладушки! Хвалю! Сотрудница Милена, извольте оформить все необходимые бумаги, предусмотренные ведомственными инструкциями. Мол, всю полезную необходимую информацию от сотрудника Нестерова получила, встречный подробный инструктаж провела…. Лично проверю потом! Всё, работайте, алкоголики бесстыжие! Согласно утверждённому плану…. Я пошёл к Ивану Ивановичу – на генеральное и решительное совещание. Нестеров, отворите мне дверь! На ней щеколда заедает, я проверял…
Закрыв на задвижку дверь за Нечипоруком, Ник, предварительно отодвинув кипу деловых бумаг в сторону, уселся на письменный стол и хмуро сообщил:
– Опять была «телефонная» галлюцинация.
– Подожди, но как я поняла из услышанного, это звонила Верочка, внучка покойного Пал Палыча? Верно? – уточнила Милена, непонимающе передёрнув узкими плечами.
– Да, Верочка. Но только она разговаривала грубым мужским голосом, который показался мне смутно знакомым.
– А вот это уже интересно!
– Что именно – интересно?
– То, что голос говорящего показался тебе знакомым, – девушка взволнованно заходила по большой диагонали кабинета – мимо письменного стола – туда-сюда. – Как учил покойный профессор Сидоров, галлюцинации и фантомы всегда привязаны к чему-то конкретному, имеющему прямое отношение к происходящим событиям…. Понимаешь меня?
– Кажется, да, – Ник снова закурил. – В одной из моих недавних галлюцинаций я видел Льва Троцкого, а потом выяснилось, что наш южноафриканский мистер Грин приходится Троцкому внебрачным сыном. Ещё один пример из той же оперы. В какой-то момент, когда мне угрожала некая опасность, два милиционера, находящиеся рядом, «превратились» в Дон Кихота и Санчо Пансо. И что ты думаешь? Оказывается, что среди бесценных раритетов, которые вскоре доставят в наше банковское хранилище, находятся – среди прочего – и личные архивы великого испанского писателя Сервантеса. То есть, прослеживается чёткая и однозначная взаимосвязь между галлюциногенными фантомами и объективной реальностью, данною нам в ощущениях….
– Молодец, коллега, всё верно! – похвалила его Милена. – Значит, и телефонные голоса в твоём сознании (подсознании?) должны меняться сугубо по какому-то логичному и стройному принципу. По крайней мере, так запросто может быть. Согласен со мной?
– Согласен. Почему бы и нет? Жизненная и внешне вполне достоверная версия.
– Поэтому попытайся вспомнить, каким конкретно голосом разговаривала Верочка, когда сообщала тебе о смерти Пал Палыча. Вернее, кому из твоих знакомых принадлежит похожий голос? Знаешь, мне почему-то
