— Зачем русской разведке посылать свои радиограммы из Берлина в Швейцарию, а оттуда уже — в Москву? Почему они сразу не радируют в Москву?
На это у Хользера не было ответа. Он только предположил, что мощности передатчиков, которыми располагают русские в Германии, недостаточны, чтобы радировать непосредственно в Москву. Сам Хользер не был уверен в этом: уже были захвачены благодаря стараниям Беккерта передатчики в Берлине и Брюсселе. Они радировали прямо в Москву. И Хользер и Шелленберг сами терялись в догадках, почему русские используют «кружной путь» связи.
Хользеру ничего не удалось узнать о «красных пианистах» в Женеве и Лозанне. Надо было выходить непосредственно на бригадного полковника Массона.
Подвернулся удобный случай. Начальник отделения РСХА в Мюнхене доложил Шелленбергу, что в швейцарское консульство в Баварию прибыл новый сотрудник Моэгрели, консультант по импорту. По данным СД, Моэгрели — поручик швейцарской секретной службы.
Еще не дослушав рапорта до конца, Шелленберг уже принял решение.
Через несколько дней к Моэгрели в одной из мюнхенских пивных подсел бедно одетый немец-старик. Он долго копался в карманах, пока не наскреб мелочишку на кружку эрзац-пива. Старик обратился к Моэгрели с ничего не значащим вопросом. Тот ответил.
— О! Господин иностранец! Бёрнердойч… Вы из Швейцарии?.. Я так и подумал, когда увидел вас! — Тут немец наклонился к Моэгрели и заговорил совсем тихо: — Господин, помогите мне! Прошу вас передать это письмо моим детям. Они в Швейцарии. Эмигрировали, как только наци захватили власть. Ради бога, передайте им это… Там есть адрес… От этого зависит моя жизнь…
Моэгрели сразу же заподозрил недоброе. Он решительно отвел руку незнакомца, но старик изловчился и сунул конверт в карман швейцарца. Тут к ним подскочили трое сидевших в углу, схватили Моэгрели за руку, когда тот пытался вытащить злополучный конверт из кармана. Мелькнул блиц. Их сфотографировали. Тут же хозяин пивной и другие «свидетели» расписались в протоколе, что видели все это собственными глазами: и встречу, и конверт, который немец, по документам Зигер, передал иностранцу.
Моэгрели увели. В конверте были сведения секретного характера. «Дело» немедленно передали в суд. Приговор был кратким: смертная казнь за шпионаж в пользу иностранной державы.
Швейцарский консул пытался вмешаться, но это ничего не дало. По официальным каналам швейцарское правительство обратилось к правительству Германии с просьбой о пересмотре «дела». Верховный суд рейха отказал.
В тот же день, когда гестапо арестовало Моэгрели, швейцарский консул послал шифровку Массону. Массон сразу разгадал нехитрый ход Шелленберга: это было «приглашение» на встречу. Этой встречи начальник VI Отдела РСХА добивался давно. До сих пор Массон не соглашался на нее. Теперь же… Моэгрели был из влиятельной семьи. Если его казнят, у Массона будут неприятности. Придется пойти на встречу. Возможно, следовало согласиться на нее раньше. Теперь инициатива в руках Шелленберга.
Первая встреча Шелленберга с Массоном состоялась в сентябре сорок второго года.
Как только Шелленберг появился, Массон тотчас же узнал его по многочисленным фотографиям, которыми располагал. В комнату не вошел, а скорее бесшумно проник высокий молодой еще мужчина с гладко зачесанными назад набриолиненными волосами.
— Я очень сожалею. — Шелленберг раскинул руки, как бы раскрыл объятия. — Не угодно ли чашечку кофе, коньяк?..
— Я прибыл сюда не за этим, бригадефюрер.
— Понимаю. Тогда нам лучше подышать свежим воздухом. Конечно, я могу вам дать гарантию — здесь нет подслушивающей и записывающей аппаратуры, но я думаю, что вам будет спокойнее, если мы побеседуем в другом месте.
— Мне нечего беспокоиться. Моя встреча с вами санкционирована генералом Гюсаном.
— И все-таки свежий воздух полезней… Подышим…
Шелленберг и Массон покинули отель. Они пошли по бульвару вдоль Рейна. По ту сторону была Швейцария.
— Завидую вам, полковник. Через час-два вы будете в своей прекрасной стране, где царят мир и тишина. Как бы я хотел сейчас очутиться на вашем месте!
— А я бы не хотел быть на вашем…
— Мы несколько отвлеклись. Давайте перейдем к делу. Я хотел сказать вам, дорогой коллега, я хотел п р о с и т ь вас сделать так, чтобы возглавляемая вами служба нейтральной и, смею надеяться, дружественной нам страны помогла рейху в борьбе с большевистскими варварами на Востоке и с плутократами на Западе.
— Пожалуйста, конкретизируйте свою мысль.
— Вот шифровка, посланная американским военным атташе в Вашингтон. Эту информацию, согласитесь, он мог получить только от вашей службы. — Шелленберг протянул Массону вдвое вложенный листок. Массон развернул его. Это была старая шифровка о сосредоточении немецких войск на швейцарской границе:
«Совершенно секретно. Специальная конференция у Массона. Подтвердилось присутствие двадцати пяти немецких дивизий на швейцарской границе, готовых к нападению».
— Вы плохого мнения о моей службе, бригадефюрер. У вас в это время не было на нашей границе двадцати пяти дивизий. Это известно и вам, и мне. Так что шифровка — либо фальшивка, либо человек, ее составивший, чтобы придать вес своим домыслам, сослался на «конференцию у Массона». Вы должны знать, что моя страна сохраняла и сохраняет строгий нейтралитет и готова защитить его от любого агрессора.
— Мы тоже этого хотим. — Лучезарная улыбка осветила худощавое лицо бригадефюрера. — Но я ловлю вас на слове: нейтралитет надо защищать, а вы распустили большинство резервистов, как только немецкая армия попала в тяжелое положение на Востоке. Значит, вы собираетесь его защищать только от рейха?..
— Наша страна небольшая. Содержание армии тяжелым бременем ложится на бюджет, и, действительно, часть резервистов вернулась к своим мирным занятиям.
— У вас под ружьем сейчас всего сто тысяч.
— Вы хотите мне показать, как хорошо работает ваша служба? Я это знаю.
— Спасибо за комплимент. Но давайте вернемся к началу нашего разговора. Нам известно, что на территории Швейцарии работают тайные передатчики. В частности, русские передатчики. Они связаны с предателями, притаившимися в самой Германии. Прошу вас, полковник, повести с ними решительную борьбу.
— В Швейцарии много любительских передатчиков. Не принимает ли ваша пеленгационная служба эти передатчики за вражеские?
— Полковник… Это несерьезный разговор. Если я говорю, что на территории вашей страны действуют вражеские радиостанции, то так оно и есть.
— Не могли бы вы сказать конкретнее, где, в каком месте и сколько их?
— Две радиостанции в Женеве и одна в Лозанне.
— Я приму меры, — пообещал Массон. — Не у нас нет хороших пеленгаторов ближнего действия.
— Мы выделим вам пять машин. Думаю, этого достаточно.
— Вполне.
— Есть у вас другие просьбы?
— Есть. Еще одна. Она не столь важна… Сотрудник нашего консульства в Мюнхене Моэгрели…
— Поручик Моэгрели будет освобожден. Но предупредите его, чтобы впредь он был осмотрительней.
— Тогда у меня все. Могу только поблагодарить вас, — сказал Массон.
— Рад личному знакомству с вами. Надеюсь, наши полезные для обеих сторон контакты будут
