– «Вчера», оно было уже вчера. Проехали и забыли…. А «сегодня», оно наступило только сегодня, – туманно пояснила Ольга. – Я, надеюсь, понятно выражаюсь? Так вот…. Англия относительно спокойная, прогрессивная и стабильная страна. Там, как всем нам хорошо известно – из школьного курса истории – в ближайшие десятилетия не намечается никаких существенных и кровавых катаклизмов. В отличие от всей остальной Европы, мать её европейскую…. Кроме всего прочего, на лондонских королевских верфях сегодня строят очень надёжные, многопушечные и ходкие фрегаты…
– Любовь моя хрустальная! А фрегаты-то, они зачем тебе сдались? Не было про них разговора. Ни вчера, ни месяц назад…
– Затем! Ты что же, Глебушка, в детстве и юности не читал Чарльза Диккенса? Великого и известного – на весь белый свет – английского писателя?
– Читал. Вроде бы…
– А если читал, то должен обязательно знать, что город Лондон – в первой половине девятнадцатого века – представлял (представляет?) собой (из себя?) сплошное и хроническое убожество. Мелкие придорожные канавы, наполненные – до самых краёв – вонючими нечистотами и гниющими отбросами. Узкие и кривые улочки, заваленные и забитые до упора конским навозом (свежим и высушенным), жидкой грязью и наглыми простолюдинами, одетыми в серые одежды – в цвет местного легендарного тумана…. Нет уж, увольте – сразу и навсегда! Лондон девятнадцатого века, это вам совсем не Лондон двадцать первого…. Жить там постоянно, до самой смерти? Растить детей в таком сыром и мерзком климате? Среди воняющих и смердящих канав? Я ещё не сошла с ума! Извините…
– Тогда, может быть, мотнём в Северную Америку? – робко предложил Петька. – А, что такого, родные? Новые земли, новые рынки, бескрайние прерии, девственные леса, дикие каньоны, месторождения рассыпного золота…. Представляете, какая там замечательная охота и рыбалка? Умереть и не встать!
– Это, уж, точно! – развеселилась Ольга. – Особенно про «умереть и не встать»…. Это, как раз – при освоении новых земель – и запросто. Хочешь – от удара по черепу индейским допотопным томагавком, хочешь – от меткой свинцовой пули, выпущенной из длинного ружья бледнолицего мародёра…. Просто – полный блеск! Без всяких проблем! Раз – и всё!
– Есть же ещё и Нью-Йорк…
– Решил меня посмешить, да? Или – типа – так неуклюже подкалываешь? Во время войны за независимость большая часть Нью-Йорка сгорела дотла. Сейчас город только ещё отстраивается заново. Причём, со страшным и мерзким скрипом…. И полгода ещё не прошло с тех пор, как был окончательно утверждён Генеральный план его застройки. Что там делать? Наблюдать за бесконечной и вялой стройкой? Спекулировать земельными участками и перекрёстками улиц? А вы, господа, смотрели (в двадцать первом веке, понятное дело) бесконечно-поучительный голливудский фильм с многоговорящим названием – «Банды Нью-Йорка»? Смотрели? Поняли теперь – что к чему? Всё ясно?
– Ясно, – неохотно подтвердил Глеб. – Получается, что мутная Северная Америка отпадает…
– Полностью!
– Куда же мы тогда направимся? В смысле, из Лондона?
– К загадочным и опасным берегам африканской Намибии! Ладно, уговорили, искусители коварные. Давайте ваш – самый настоящий и идеальный – коньяк!
«Положительно, прав был Николаич!», – сделал предварительные выводы внутренний голос. – «Уши, действительно, начинают постепенно и планомерно сворачиваться…».
Княгиня-графиня истово занюхала благородный напиток пушистым лисьим хвостом, свешивающимся с её венгерской шапки, и обрадовала слушателей новыми искренними откровениями:
– В Намибии, как вы уже догадались, мы будем искать, вернее, старательно собирать в холщовые мешки крупные южноамериканские алмазы…
– Блин сумасшедший, да с начинкой авантюрной! – восхищённо выдохнул Пётр. – Ну, ты, мать, и даёшь!
– Во-первых, не мать я тебе, морде наглой и толстой, а русская княгиня Ефросинья Нефёдова. Во- вторых, нам нужны не «сумасшедшие блины», а алмазы чистейшей воды. Причём, очень много. Миллионы и миллионы карат. И, в-третьих, я ещё самого главного вам, дурочкам наивным, не сказала. Когда изложу весь план в целом, до самого конца, вот тогда и офигивайте – себе на здоровье – сколько захотите…
– Ага, следовательно, спелые и наливные ягодки ещё впереди. Понял теперь, милая, – Глеб устало прикрыл глаза. – Хорошо, подождём чуток…. Так что там у нас – с крупными африканскими алмазами чистейшей воды?
– С алмазами, как раз, всё просто отлично и замечательно! – воодушевилась Ольга. – В толстой книжке «На краю Ойкумены», принадлежащей перу замечательного русского писателя Александра Беляева, чётко указано место, где на намибийском побережье – в считанных метрах от приливного уреза океанской воды – располагаются богатейшие алмазные россыпи…. Не сметь криво улыбаться! Всё это – чистейшая правда! В двадцатом веке юаровские жадные промышленники и недоверчивые магнаты будут охранять данное место – и с суши, и с моря, и с воздуха – пуще зеницы ока.…Так вот, мы – уверенно и неторопливо – подплываем к заданной мною точке, становимся на якоря в полукилометре от африканского континента (там очень мелко), и на гребных лодках-шлюпках, преодолев во время прилива полосу острых рифов, высаживаемся на берег. Оперативно набираем побольше крупных алмазов, после чего и возвращаемся – во время очередного прилива – обратно. После этого…
– Стоп, дорогая! – строго прервал боевую подругу Нефёдов. – Остановись, пожалуйста! На чём это мы – «неторопливо и уверенно подплываем и встаём на якоря», а? И куда потом, уже с грузом африканских алмазов, мы, собственно, «вернёмся»?
– Корабли, естественно, нужны…
– Корабли? То есть, одного будет не достаточно?
– Конечно, нет! Нам же придётся проплывать-проходить мимо Канарских островов, а потом и рядом с бесконечно-опасными островами Зелёного Мыса. А там сейчас – в первой четверти девятнадцатого века – полно беспощадных марокканских и алжирских пиратов, то есть, барбаресок, как их принято называть меж знающими людьми. Так что, как сами понимаете, джентльмены, один корабли – это, по меньшей мере – несерьёзно и недальновидно…. Тут нужна крепкая и надёжная эскадра!
– Большая эскадра, мой храбрый адмирал? – заинтересованно и чуть насмешливо уточнил Глеб.
– Да, уж, не маленькая! Состоящая из трёх-четырёх, а, лучше, из пяти-шести многопушечных фрегатов. Путешествие-то нам предстоит дальнее, серьёзное. Лучше перестраховаться лишний раз…
– Сердечко моё, бесконечно-фиолетовое! Где же мы возьмём-достанем пять-шесть многопушечных фрегатов? Не подскажешь, часом?
– В Лондоне купим! – радостно и беззаботно объявила Ольга. – Продадим всё-всё мало-мальски ценное, и купим!
– Продадим – что?
– Всё! Поместья – вместе с крепостным людом, скотом, парками, лугами, прудами, пастбищами, лесами и пустошами. Драгоценности и всякие коллекции – холодного и огнестрельного оружия – доставшиеся тебе, любимый, от воинственных предков, прочее…. Короче говоря, всё-всё-всё! До последней нитки! Играть, так сразу – ва-банк!
Сказать, что Нефёдов удивился и поразился, значит – ничего не сказать. Он онемел, безвольно приоткрыв рот, и на добрых полторы минуты превратился в каменного, абсолютно неподвижного и загадочного истукана…. Потом, видимо, собрав всю оставшуюся волю в кулак, Глеб отчаянно потряс головой – так, что круглая охотничья шапка, украшенная ярко-рыжим лисьим хвостом, свалилась с головы в сугроб – и медленно поднялся на ноги. Неуклюже, школьным «циркулем» передвигая негнущиеся ноги, он отошёл от скамьи в сторону, нагнулся и старательно протёр лицо свежим снегом.
– Глебушка, милый, что с тобой? – бестолково и испуганно засуетилась Ольга, подобрав из сугроба венгерский охотничий головной убор, старательно напялила его на макушку мужа (до сих пор гражданского, по факту). – Не стоит в такую переменчивую и холодную погоду ходить без шапки, запросто можно простудиться…. Пьер разгуливает с непокрытой головой? Так у него, мерзавца, такие густые лохмы-кудри, что с успехом заменят любую шапку. А у тебя, любимый, уже залысины намечаются…. Кстати, почему ты так разволновался? Что я такого сказала?
– Ничего, в общем-то, особенного, – вымученно усмехнулся Глеб. – А если вдуматься, да старательно
