Спать?! Вот дает наш начальник. Неужели всерьез?
— Я неясно выразился? — Дмитрий посмотрел на них.
— Значит, спать? — спросил Лешка Савин.
— Вот именно, спать.
— А вы комик, Дмитрий Александрович! — брякнул Савин.
— Почему же? — улыбнулся Дмитрий. — Я совершенно серьезно. Кто знает, сколько еще работы нам предстоит, и надо, чтобы вы были в форме. Хотя бы часть из вас.
— Понятно, — уже серьезно сказал Савин. — А кто должен остаться?
— А это уж вы сами решайте.
После минутного препирательства решили, что останутся Савин и Воронов, остальные нехотя побрели в свои комнаты.
— Ну а мы, — сказал Дмитрий, — давайте мыслить дальше. Соображения есть какие-нибудь?
Соображений не было.
Ольф, пристально вглядываясь в Дмитрия, потребовал:
— Давай, вождь, выкладывай, я же вижу, что у тебя за пазухой что-то есть. Кошелек или камень?
— Этого я пока не знаю.
— Но что-то есть?
— Да.
— Валяй, — милостиво разрешил Ольф и царственным движением склонил голову.
— Кто занимался проверкой уравнений на неустойчивость?
— Все понемногу, и ты тоже, кстати.
— Я помню.
— А что именно тебя интересует?
— Все.
Ольф с сомнением посмотрел на него и стал рыться в бумагах, приговаривая:
— Ето мы ш-шас, кашатик, в один момент шпроворим…
Ольф дурачился, гримасничал, по-старушечьи пришепетывал и держался гораздо спокойнее, чем раньше.
Через минуту он подал Дмитрию бумаги и небрежно заметил:
— По-моему, это не та степь.
— Та не та, а съездить в нее не мешало бы. Ты что думаешь? — обратился Дмитрий к Мелентьеву.
Тот неопределенно пожал плечами:
— Смотри сам… Я просто не вижу, что там может быть. Мы же тогда все проверили.
Дмитрий посмотрел на Жанну — взгляд у нее был откровенно беспомощный.
— А какие у тебя основания подозревать неустойчивость? — спросил Мелентьев.
— Довольно слабые, — признался Дмитрий. — А навело меня на эту мысль вот какое соображение: оба выброса — с изрядной, правда, натяжкой — почти симметричны относительно этого изгиба. Смотрите…
— Ничего себе «почти», — недовольно заметил Ольф. — Натяжка-то чуть ли не полета процентов.
— Не полета, а всего около тридцати.
— Уже подсчитал?
— Да, прикинул… Натяжка, конечно, недопустимая, если бы не одно обстоятельство: из двух уравнений симметрично только одно, вот это, — он показал, — относительно тау.
— Ну и что? — наморщил лоб Мелентьев.
— А то, что эти тридцать процентов могут объясняться вкладом второго уравнения.
Мелентьев молча придвинул к себе листки и стал что-то писать. Ольф и Жанна смотрели на уравнения, и Ольф наконец сказал:
— Не понимаю, почему так может быть.
— А ты смотри на те переменные, которыми отличаются уравнения. По моим подсчетам, тэта и кси во втором уравнении должны давать больший вклад в суммарный рост функции, чем сигма и пси в первом. Этим и может объясняться несимметричность выбросов.
— Доводы действительно шаткие, — сказал Мелентьев, — но в этом что-то есть.
— Ну, допустим, вы правы, — сказал Ольф. — Но тогда почему эта неустойчивость не обнаружилась при проверке?
— Чего не знаю, того не знаю… С каким шагом проверялись уравнения?
— Одна сотая, — сказала Таня. — Ольф говорил, что это даже меньше, чем нужно по вашим теориям.
— А наша теория гласит, что достаточно восемнадцати тысячных, — хмуро пробурчал Ольф. — Вот, смотрите сами.
— Смотреть не будем, — взглянул на него Дмитрий. — Я и не сомневаюсь, что все сделано правильно… по теории.
— Что, теория неверна?
— А ты этого не допускаешь?
— Этими методами проверки пользуются уже десятки лет.
— Но и группы неустойчивых уравнений постоянно расширяются, — вмешался Мелентьев. — Так же, как, впрочем, и методы проверки.
— Так что, попытаемся здесь? — спросил Дмитрий.
— Попытка не пытка, — неопределенно сказал Ольф.
— Надо сделать, — решительно поддержал Дмитрия Мелентьев. — Чует мое сердце, что тут мы кое- что выудим.
— Ну, еще бы, — поддакнул Ольф. — Например, кильку. Или тюльку. Бирюльку. Сюсюльку.
— Ну, хватит! — прервал его Дмитрий. — Так что, поедем в эту степь?
— Поехали, Матильда. — Ольф потянулся и пропел: — Эх, да погоняй коней ретивых, черны гривы по ветру… — Он на минуту запнулся и закончил: — Эх, да нам начхать на все заливы, мы поедем в степь вон ту… Експромт. Собственного сочинения.
— Оно и видно, — неодобрительно покосилась на него Жанна.
Ольф продолжал дурачиться:
— Все бы тебе хиханьки, все бы тебе хаханьки, а как времечко придет — будут тебе оханьки… Ымпровызацыя.
— У тебя еще что-нибудь есть? — спросил Дмитрий.
— У меня? Сколько угодно… — Он на секунду задумался и выдал:
— …а дальше нецензурно.
— Перестань дурака валять, — сердито оборвала Жанна.
Но Ольфа это не смутило.
— Хоть бы посмеялись, что ль, — возмутился он. — Чудаки! Ведь пять граммов смеха заменяют килограмм мяса… Все, молчу, молчу. — Он испуганно втянул голову в плечи под взглядом Жанны и аккуратно, как первоклассник, сложил на столе руки и с серьезной, вытянувшейся физиономией уставился на Дмитрия, с безмерным почтением в голосе проговорил: — Мэтр, я весь внимание…
