Возле неказистого бревенчатого барака, являвшегося местным «залом ожидания», стоял низенький очкастый дяденька, облачённый в мятый светло-коричневый костюм, со смешной старомодной шляпой на голове. В ладони левой руки человечек крепко сжимал ручку потрёпанного чёрного портфеля, а в ладони правой – бурую квадратную картонку, на которой красным фломастером было начертано: «Алексей Петров».
«Крыса бюрократическая», – подумал Лёха и, вежливо улыбнувшись, сообщил:
– Это я и есть, Алексей Петров.
– Как я рад! – залебезил очкарик. – Рад приветствовать вас, господин Петров, на гостеприимной сибирской земле! – бросив на землю кусок бурого картона и вытянув вперёд узкую ладошку, представился: – Василий Васильевич Суздалев, директор Тунгусского заповедника.
– Очень приятно, – заверил Лёха, осторожно отвечая на вялое директорское рукопожатие. – Польщён и тронут.
– Да, я прямой потомок того самого Константина Суздалева, – неожиданно засмущался Василий Васильевич.
– Ага. Конечно. Я именно это и имел в виду…
– Действительно, это мой прапрадед, глава местной охотничьей артели, первым прибыл – в далёком 1908-ом году – на место падения легендарного Тунгусского метеорита. Не считая, конечно, диких эвенков и тунгусов… Бледный вы очень, Алексей… м-м-м…
– Просто – Алексей. Молод я ещё для отчества.
– Как скажете. Бледный вы очень, Алексей. Не можется?
– Такое впечатление, что в желудке – невесть откуда – образовалось парочка булыжников, – признался Лёха. – Тяжеленные такие, колючие.
– Это всё из-за трудного перелёта. Понимаю, – заверил директор заповедника. – Поможем, не вопрос. Пройдёмте к лимузину…
«Лимузин» оказался видавшим виды Уазиком.
«Похоже, что наш очкарик не так и прост, как хочет казаться, – смекнул Лёха. – По крайней мере, с юмором дружит. Уже неплохо. Глядишь, и споёмся…»
Уазик, несуетливо переваливаясь на ухабах, неторопливо пылил по узкой просёлочной дороге, а Василий Васильевич, ловко вертя автомобильную баранку, увлечённо рассказывал:
– Наш заповедник был организован совсем недавно, в 1996-ом году. Площадь его огромна, около трёхсот тысяч гектаров, а с деньгами туговато… Конечно, кое-что мы, всё-таки, сделали. Во-первых, построили крепкую опорную базу здесь, в Ванаваре. Во-вторых, обустроили – уже непосредственно рядом с местом падения Тунгусского метеорита – ещё три полноценных туристических объекта: на западном склоне горы Стойкович, на левом берегу речки Хушмы и на кордоне «Пристань». Есть и другие интересные намётки, но финансовых средств катастрофически не хватает… А тут ваш гениальный проект – «Снега-снега»! Константин Алексеевич обещал, что прибыль от его осуществления мы с вами будет делиться по- честному…
«Все обещания Ёпрста надо делить на три. А ещё лучше – на четыре, – подумал Лёха. – Мол, возьми в кассе – наличкой – миллионов пятнадцать… Ага, конечно, с разбега. Да, не пригибаясь. Дали четыре двести семьдесят пять рублями, и совершенно дурацкими банковскими векселями – пятёрку. Правы были мудрые дядьки из телевизора – нашим Миром правит международная жидо-масонская гопота, объединившаяся в тайный союз. То бишь, в Ложу. Мать их всех… Говорят, что – независимо от нас – существуют различные параллельные Миры. Интересно, а кто правит-царствует в них?»
Машина въехала на территорию посёлка. По сторонам замелькали низенькие, обшарпанные и непрезентабельные домишки. Напротив каждого неказистого строения – вдоль обочин дороги – возвышались длинные поленницы дров.
– Большая деревня, – заметил Лёха.
– Большой посёлок, – поправил Василий Васильевич. – Сейчас здесь проживают более четырёх тысяч человек. Есть несколько магазинов, забегаловок, школа, поликлиника, больница, дом престарелых. Столица Тунгусско-Чунского района, короче говоря. Чуня – это речка такая.
– А, что это за странное названье – «Ванавара»? И почему дрова сложены вдоль дороги?
– В незапамятные времена здесь, на берегу Нижней Тунгуски, располагалось большое родовое стойбище эвенков. Потом – лет так триста пятьдесят тому назад – сюда пришли двое русских переселенцев. Муж и жена. Иван и Варвара. Эвенки тут же переделали их имена на свой туземный лад: Ваня – Вана, Варя – Вара. Вот, и получилось – Ванавара… Дрова? Местное население – законченные и идейные лентяи. Без серьёзной нужды и пальцем не шевельнут. А, что вы хотели? Эвенки, тунгусы, метисы. Русские? В основном – потомственные охотники и бывшие зеки… Дрова привезли по дороге, рядом с ней и вывалили. Здесь же их распилили и покололи. Куда-то перетаскивать? А, собственно, зачем? Строить специальные сараи- дровяники? Не смешите, право…
– Украсть же могут, – хмыкнул Лёха.
– Украсть? Дрова? – искренне удивился директор заповедника. – Нет, полностью исключено.
– Почему?
– Это же Сибирь-матушка. Если охотника застукают за проверкой чужих капканов, то сами, наверное, понимаете, что будет. Мол, тайга – закон, медведь – хозяин. Данный принцип и на бытовые моменты постепенно перенёсся… Колотые дрова воровать у соседа? Не, себе дороже… Понятное дело, что самосуд в посёлке не практикуется. Мол, зачем? Мы же приличные и цивилизованные люди. Но можно – ненароком – и в тайге столкнуться. Нос к носу… Понимаете, Алексей, о чём я толкую?
– Понимаю, – подтвердил Лёха. – Есть высший суд. Суд – таёжный. Медведь – прокурор. Рыжая белочка – адвокат.
– Во-во, и я о том же…
– Чем занимаются местные честные идальго и их благородные жёны?
– Охотой, рыбалкой, сбором грибов и ягод. Если без устали «шустрить», то можно и себя прокормить, и семью, и любовницу… С октября по апрель охотники расходятся по закреплённым за ними участкам. Для себя добывают лося и дикого северного оленя. Соболя, куницу и белку – на продажу… Рыбачат, понятное дело, круглый год. Хариус, ленок, щука, сорожка, окунь, немного тайменя. Основные грибы – рыжики и белые грузди. Ягода – голубика, брусника, клюква, чёрная и красная (дикая), сморода… Ну, и огородничество знатно развито в Ванаваре. Каждая тутошняя семья одной только картошки по пятнадцать- двадцать мешков выращивает… Раньше – недалеко от посёлка – функционировал прииск «Хрустальный», где добывали исландский шпат. Камушек такой, применяемый в разнообразных оптических приборах. Работа, какая-никакая. Давно это было, до Перестройки…
Машина, устало хрюкнув, остановилась около солидного двухэтажного здания, обшитого светло- коричневым сайдингом.
– Прибыли! – объявил Василий Васильевич. – Это она и есть, центральная усадьба государственного заповедника «Тунгусский». За домом находится большой приусадебный участок – полноценный огород, клубничная плантация, ягодники, свинарник, крольчатник, коровник. Мы гостям предлагаем даже свежее козье молоко… Сейчас я провожу вас в гостиничный номер. Устраивайтесь, отдыхайте, можете и душ принять. Поселковая дизельная энергетическая станция – по летнему времени – не работает. Но вода – пусть и слегка – нагревается на солнце в чёрном баке, установленном на крыше… А минут через пятнадцать-двадцать спускайтесь в столовую.
– Мне сейчас не до еды, – поморщился Лёха. – Извините, хлебосольный хозяин.
– Будет – до еды, – заверил очкарик. – У меня имеется – на такой экстренный случай – волшебная целительная микстура…
Одноместный номер произвёл на него самое положительное и благоприятное впечатление.
– Сюда и иностранца не стыдно поселить, – признал Лёха. – Всё чистенько и крепко. Канализация и душ работают. Туалетная бумага, китайские дезодоранты. Просторная прихожая. Имеется даже встроенный в стену сейф… Не, ребята, доморощенные бизнесмены, с сейфом – явный перебор. Извиняйте…».
Достав из рюкзака дипломат с наличностью, он спустился вниз и, следуя указаниям Василия Васильевича, повернул по коридору направо.
