– Обыкновенная вода, только слегка глинистая, – констатировал Артём и обернулся назад: – Дмитрий Алексеевич, ты где? Доставай-ка, брат, свои приборы… А, чёрт! Совсем забыл, что мы остались без физической аппаратуры… Очень жаль! Вдруг, эта грязная водица – ужасно радиоактивна? Вам-то, бродяги, что, а меня жена молоденькая дожидается на «Лесной»…
– Я прихватил с собой счётчик Гейгера, – сообщил Харитонов. – Сейчас, Белов, проверим твою смелую гипотезу… А ты, значит, вместе с женой тут кантуешься? Повезло, братец, искренне завидую. Моя-то невеста осталась наверху …
– Уважаемый Омар Хаям, то есть, господин майор! А можно, я немного пошаманю со счётчиком? – предложил Фюрер. – Мне оно сподручней и привычней… А ещё – дайте фонарик… Ага, я мигом!
Фюрер, тут же став похож на молоденького охотничьего сеттера, забегал по туннелю туда-сюда, внимательно наблюдая за показаниями прибора. Минут через пять-шесть он вернулся к трещине и попросил:
– Хантер, подсади-ка меня! Чего ты не понял? Присаживайся, тугодум, на корточки, а я заберусь тебе на плечи.
– На меня забирайся! – хмыкнул, нагибаясь, Шмидт. – Я поздоровее Хантера буду, да и повыше чуток…
Вскоре Фюрер важно сообщил – с нотками лёгкого сожаления в голосе:
– Обычная вода капает. Ни каких следов радиоактивного заражения. Ни малейших! Странно это… Впрочем, наверное, мы имеем дело с изолированным водным горизонтом. А трещина пошла, скорее всего, от общих тектонических нарушений почвы, вызванные мощным надземным взрывом.
– Заделаем, – флегматично заверил Шмидт. – На станционных складах различных строительных материалов имеется в достатке.
– А я считаю, что не надо ничего заделывать и ремонтировать! – сердито заявил Хантер. – Ведь, эта трещина находится со стороны «Выборгской»? Вот, надо привести в действие заградительный туннельный щит, и все дела. Пусть эти психи – во главе с чокнутым Геббельсом – сами разбираются. Раз, типа, такие крутые и наглые… Предлагаю, так и доложить Борису Ивановичу! Мол, по законам военного времени…
Когда до «Лесной» оставалось метров шестьсот двадцать, призывно запиликала рация.
– Здесь майор Белов, – откликнулся Артём.
– Слава Богу! – облегчённо выдохнула рация голосом Мельникова. – Значит, это ваши огни мелькают в туннеле?
– Наши.
– Подходите! Мы вас ждём у пятисотметровой отметины…
Загорелся мощный аккумуляторный фонарь. Подполковник, сняв с головы чёрный шлем с прибором ночного видения, сделал им навстречу несколько шагов и обеспокоенно спросил:
– Вы, что же, налегке? Где рюкзаки, оружие? Не дошли до «Маяковской»? Привет, Олежка! Какими судьбами? – коротко кивнул головой Харитонову. – Значит, сыворотки от бешенства вы не принесли…, – поморщился, словно бы от острой зубной боли.
– Не принесли, – подтвердил Артём.
Он кратко, но стараясь не упустить ничего важного, доложил обо всех событиях, произошедших с их мобильной группой.
– Всё одно к одному, – потерянно пробормотал Мельников. – Как будто своих неприятностей и примочек не хватает…
– Случилось что-то серьёзное? – насторожился Артём. – С Таней, надеюсь, всё в порядке?
– Успокойся, Белов. Жива и здорова твоя драгоценная Татьяна Сергеевна. Только, вот… Понимаешь, у нас было выявлено четверо больных, заразившихся бешенством. Естественно, приступили к…мероприятиям, предусмотренным строгими инструкциями. Татьяна Сергеевна начала возражать, причём, в весьма жёсткой форме. Видимо, пошла в дядюшку, то бишь, в нашего дорогого и незабвенного Виталия Палыча… Пришлось – до твоего возвращения – посадить амазонку под арест. Надеюсь, обижаться не будешь?
– Какие ещё обиды? Всё правильно…
– Простите, – неожиданно вмешался Харитонов. – Если я всё правильно понял, то речь идёт о Татьяне Сергеевне Громовой? Племяннице генерал-лейтенанта Громова?
– Ты что же, знаком с Татьяной? – нахмурился Артём.
– Очень хорошо знаком. Даже, имел честь ухаживать (естественно, с согласия Виталия Павловича), и всё такое. Более того, собираюсь – в самое ближайшее время – предложить ей руку и сердце… Эге, кажется, смекаю. Ты, Белов, говорил, что у тебя жена находится на «Лесной». Стало быть…
– Стало быть, ты немного опоздал, Олег Николаевич. Извини.
Глава семнадцатая
Ревность, психоз и бешенство
Борис Иванович, замысловато и восторженно поматерившись минуты полторы, неожиданно гаркнул:
– Смирно, сукины дети! Сгною на гауптвахте к такой-то матери! Уволю навечно из Рядов! До самой смерти будете ходить без погон – как последние штатские идиоты! – зло сплюнув в сторону, продолжил уже более спокойным тоном: – Мне только любовных треугольников и южноамериканских страстей не хватает для полного счастья. Пощечин, интриг и дуэлей на навахах… Если узнаю о чём-то подобном, то тут же всю троицу помещу под арест! В разные камеры, ясен пень… Теперь, бродяги, слушайте по делу. Сотрудники Хантер и…
– Дмитрий Алексеевич, – любезно подсказал Фюрер.
– Хантер и Дмитрий Алексеевич сейчас следуют в бункер, принимают душ и горячую пищу, пишут – по раздельности – подробные рапорта о произошедшем, после чего ложатся спать. Всё ясно?
– В своих палатках – ложатся спать? – слегка напряжённым голосом уточнил Фюрер.
– Как думаешь, Белов? – засомневался подполковник.
– Не расстреливать же их, на самом деле? – недоумённо передёрнул плечами Артём. – Под арест посадить? Так, вроде, пока не за что… Выделить койко-места в нашем бункере? Оформление, собеседование и взятие подписок о неразглашении займёт целую кучу времени… Кстати, рядовые, заберите-ка у меня по три красные горошины для завершающего лечебного приёма. Проглотите их перед сном, как учил нас мудрый доктор Геббельс.
– А что рассказывать народу? В смысле, «пассажирам»?
– Сообщите, что путь к «Площади Ленина» перегорожен – по неизвестной причине – специальными туннельными щитами, – после короткого раздумья разрешил Мельников. – И на этом, ребятишки, всё! Про гадкие странности, творящиеся на станции «Выборгская», ничего говорить не надо. Незачем людей – и без того нервных – дополнительно нервировать и расстраивать понапрасну… Всяких подписок и «честных слов» я с вас – за неимением свободного времени – прямо сейчас брать не буду. Просто, если дадите языкам излишнюю волю, то больше никогда не привлеку к серьёзным делам. Уяснили? Молодцы… Шмидт!
– Я!
– Проводи уставших орлов в бункер, распорядись о кормёжке и о прочем. Потом отведи к палаткам. Ну, и про себя – усталого – не забудь, часа четыре можешь поспать.
– Есть!
– Что же, теперь с вами, романтические герои-любовники… Майор Харитонов останется со мной. Поговорим вдумчиво о всяком и разном.
– Есть!
Майор Белов!
– Я!
– На перроне встретишься c прекрасной и вспыльчивой Татьяной Сергеевной, я попрошу по рации Горыныча, чтобы он сопроводил её. Сорок пять минут у вас на всё про всё. Я имею в виду – на милый семейный завтрак и полноценный отдых… Потом извольте, товарищи Беловы, прибыть – без опозданий – на важное совещание в мой кабинет. Профессор Павлов сделает короткий доклад о текущей обстановке. А потом будем обсуждать вопрос о направлении второй мобильной группы на станцию «Площадь Мужества»… Всё, свободен!
Он по короткой лесенке торопливо взобрался на платформу и, широко улыбаясь,
