царевич о чем-то коротко переговорил — с неизвестным ему, Гаврюшке, рыжеусым дворянином. На вопрос «Кто это такой?» Алексей ответил, мол: «Один очень хороший друг…» У хозяина постоялого двора была заведена, как и полагается, гостевая книга, где он отмечал всех своих постояльцев: имя-фамилия, куда следует и откуда. Полистал я ту книгу: точно, вот же он — полковник Яков Брюс! Следует из своей деревеньки подмосковной в село Александровское, куда и отбыл ранним утром — согласно сделанной записи. Это хозяин постоялого двора записал со слов кучера, сам-то Яшка с трактирщиком даже разговаривать не стал, сразу послал по матерному и пригрозил все зубы пересчитать. Только глазастый трактирщик клялся и божился, что он лично наблюдал за отъездом сего важного гостя, и уверял, что никакого мальчика не было при этом, один уселся Брюс в свою карету. Уселся и велел кучеру — следовать без остановок — на Александровку… Я тогда сразу смекнул — что к чему! Ночью Яшка подло выманил царевича из его комнаты. Наверно, пообещал показать что-то очень интересное, Алексей-то у нас — очень уж любопытен. Брюс вывел царевича за ворота и сдал на руки своим подлым сообщникам, которые и увезли Алексея — в неизвестном направлении… Я сразу в Александровку поскакал верхом — чтобы быстрее. Гаврюшка с драгуном — на одном коне — тоже следуют сюда, только отстали немного…
— А где Наталья, сестра моя? С ней-то, надеюсь, все в порядке? — спросил царь, устало прикрыв глаза ладонью.
Волков чуть смущенно улыбнулся:
— Я Наталье Алексеевне советовал, чтобы она возвращалась на Москву. Да где там, такую попробуй удержи! — восхищенно вздохнул. — Вместе с драгунами царевна на запад поехала — искать царевича и его неизвестных похитителей… Петр Алексеевич, государь! — словно что-то вспомнив, обратился к царю: — Так чего же мы ждем, коль Брюс здесь? Допросить его, вражину подлую, срочно надо!
Петр поднялся на ноги, внимательно посмотрел на Егора, спросил — холодным и одновременно страшным голосом:
— Кнуты хорошие найдутся у тебя, охранитель? Клещи путные? Прутья длинные, металлические?
— Кнуты найдутся, — ответил Егор. — А клещи и прутья возьмем из кузни…
— Вот и тащи все это — к месту, где Яшка сидит сейчас! Пусть меня проводят туда и костер разожгут — пожарче… А ката умелого ты, душа нежная, наверное, и не держишь в своей вотчине? Напрасно, братец! Ладно, я сам справлюсь…
У открытых дверей амбара горел невысокий веселый костерок, над пламенем которого царь старательно нагревал лезвие большого крестьянского серпа, обнаруженного, очевидно, в самом амбаре.
— Мин херц, все просимое тобой доставлено! — хмуро сообщил Егор, складывая у костра клещи — самых различных размеров, и железные прутья — разной длины и толщины.
— Молодец, Алексашка! Поможешь?
— Может, мин херц, я лучше пока допрошу Яшкиного денщика, чтобы времени не терять? Он у меня содержится отдельно…
— Дельно, охранитель, дельно! — одобрил Петр. — Может, и всплывет чего интересное! Действуй! О, Гаврюшка! — обрадовался царь, завидев мальчишку, слезавшего — с помощью усатого драгуна — со смертельно усталого коня. — Иди-ка, отрок, сюда! Да не бойся ты, не буду я тебя казнить сегодня за твой недогляд. И ругать даже не буду. Просто посмотришь на одного человека — с рыжими усами. Вдруг да и узнаешь его…
Егор, подбадривающе потрепав по щеке Бровкина-младшего, пошел, прихватив с собой самые большие клещи, к погребу, где содержался арестованный денщик.
У дверей погреба бдительно дежурили два его вооруженных — немецкими пистолетами и широкими саблями-палашами — сотрудника: Иван Солев и неизвестный Егору высокий костистый юнец с жидкими черными усиками.
— Здорово, Иван! — коротко кивнул Егор Солеву и вопросительно посмотрел на его напарника.
— Поручик Никита Апраксин! — понятливо представился черноусый юнец.
— Кто отец?
— Петр Матвеевич Апраксин, комендант северной крепости Ямбург!
Егор одобрительно хмыкнул и приказал:
— Значится так, Иван и Никита! В деревянные стены погреба надо надежно вбить бронзовые костыли, к коим и привязать пленного — за руки и за ноги. Распять его на стене, короче говоря. Полностью раздеть. При этом с денщиком особо не церемониться, можно и по наглому лицу настучать немного… Все, надеюсь, ясно? Тогда — выполняйте…
Дожидаясь, когда его приказ будет выполнен, он присел на низкую завалинку, раскурил свою трубку, попытался привести мысли в относительный порядок: «С какой целью неизвестные похитили царевича Алексея — сейчас и неважно… Главное — необходимо как можно быстрей найти и освободить мальчишку! Как было дело? Бесспорно, кто-то отдал Якову приказ: ночью вывести мальчишку за ворота постоялого двора. Там его связали, усадили в карету, увезли… Куда? Вот это — вопрос! А если Брюс и под жестокими пытками не расскажет: кто да что? Масонская клятва — это и не шутка совсем… Да нет, расскажет, конечно же! Под пытками — все расскажет. Только, скорей всего, не сразу, а только когда все силы оставят его. А времени-то лишнего у нас и нет! Тут, непременно, надо придумать что-нибудь такое — хитрое…»
Тоненько скрипнула низкая дверь погреба, наружу выбрались Солев и Апраксин.
— Александр Данилович, господин генерал-майор! Все готово! — браво доложил Никита, который оказался старшим в этой паре. — Арестованный тщательно обработан и с нетерпением ждет вас.
— Быстро отработали, хваты. Молодцы! — скупо похвалил своих сотрудников Егор.
Держа в руках огромные клещи, он неторопливо спустился вниз по короткой лестнице, открыл еще одну дверь, вошел в помещение погреба: маленькая комнатушка — три метра на четыре, низкий бревенчатый потолок, пустые стеллажи, на которых было расставлено несколько горящих свечей, в торце — распятый на стене, совершенно голый Брюсов денщик — с глазами полными животного ужаса и парочкой свежих фингалов.
— Александр Данилович, господин генерал-майор! Не губите! — тут же отчаянно зачастил арестованный. — Ни сном я и ни духом! Христом Богом молю! Все расскажу! Ничего не утаю… Святой крест, ей-ей…
— Все расскажешь, конечно, любезный Фрол! — согласился с денщиком Егор, грозно и многозначительно клацнув своими клещами. — Куда же ты денешься, родимый? Только сейчас меня все — и не интересует! Ответишь правдиво всего на три-четыре моих вопроса, и живи себе на здоровье, дальше копти небеса… Ну так как: ответишь — правдиво?
— Отвечу, милостивец, отвечу! Спрашивайте…
— По дороге в Александровку вы с дворянином Брюсом останавливались на постоялом дворе в селе Воскресенском?
— Да, останавливались.
— В какое время дня приехали туда? Зачем?
— К обеду мы и подъехали, господин генерал-майор! — не раздумывая, ответил Фролка. — Господин Брюс сказали, что только пообедаем, накормим лошадей и поедем дальше. Потом, уже ближе к вечеру, передумали велели, мол: «Распрягать лошадей, остаемся здесь ночевать!» Только утром уже…
— Остановись-ка, братец! — властно прервал допрашиваемого Егор и еще раз громко клацнул клещами. — А можешь вспомнить, с кем твой господин обедал? Это очень важно! С кем Яков Брюс обедал, разговаривал? Куда те господа направлялись?
Фролка закатил глаза к потолку, медленно зашевелил губами, явно напрягая свою память, после чего ясно и связно изложил свои воспоминания:
— Кроме моего господина за обеденным столом сидело еще четверо. Все персоны важные и известные. Справа от хозяина — голландец Ван Лейден, пожилой уже, в огненно-рыжем парике. Он в России закупает меха и самоцветы уральские, ехал куда-то на восток, по делам торговым. Не могу сказать точнее… За этим голландцем сидел англичанин по фамилии Сидней. Этот русским лесом торгует. Да в этот раз у него случилась отменная неприятность: бриг его торговый попал в сильный шторм, передняя мачта сломалась, открылась сильная бортовая течь. Так что пришлось англичанину свой корабль поставить на зимовку в
