и богатая кинозвезда, ей надёжный охранник полагается по статусу…. Если я угадал правильно, то сражу же, братец, уволь этого расписного красавчика. Уволь, я тебе говорю! Зачем нам нужна лишняя конкуренция? А стройное и аппетитное тело Сашенции мы и сами охранять горазды. Причём, лучше и надёжнее всех прочих…».
Широкоплечий субъект в чёрных очках, тем временем, помог выбраться из вертолёта угловатой девочке-подростку и маленькому худенькому мальчишке.
– Ирка и Платошка, – тихонько прошептал Егор и медленно, неуверенными шагами, двинулся к вертолёту. – Родненькие…
Дети, взявшись за руки и радостно крича что-то неразборчивое, побежали ему навстречу. Егор смог разобрать только отдельные фразы:
– Папка приехал! Ура! Больше никуда не отпустим! Ура! Покатай – как лошадка…
Только минут через пять-семь он ссадил детей с плеч на пыльную дачную траву и внимательно посмотрел в сторону вертолёта.
Около белой короткой лесенки о чём-то заинтересованно толковали тип в чёрном костюме и Артём Белов. Недалеко от них разместилась удивлённо охающая стайка местных старушек. Чуть дальше Генка и Юлька Федонины, состроив серьёзные физиономии, внимали пространным речам молоденького вертолётчика.
«Где же наша Санька?», – всерьёз запаниковал внутренний голос. – «Может, она так слаба, что уже не может ходить? Лежит, бедненькая, в вертолётном салоне и наблюдает – через крошечный иллюминатор – за радостной встречей…».
– Вон она, на озёрном берегу, возле одинокой берёзы, – раздался за его спиной Танин голос. – Идите, Егор Петрович! За детьми я присмотрю. Развлеку, поиграю во что-нибудь весёлое.
– Спасибо, Танечка! – не оглядываясь, поблагодарил Егор. – И, давай уже, перейдём на «ты». Договорились?
– Замётано!
– А если мы с Александрой задержимся на прогулке, то смело возвращайтесь на дачу к Виталию Павловичу. Мы, обещаю, не заблудимся и обязательно найдём нужную дорогу…
Стройная женская фигурка в облегающем замшевом плаще цвета беж. Чёрные, чуть вьющиеся, блестящие на солнце волосы, ниспадающие до самой талии. До самой тонкой женской талии – этого непостоянного и изменчивого мира….
– Сашенька, – позвал он, не узнавая собственного голоса. – Я здесь. Я вернулся. К тебе…
Женщина обернулась. Тёмно-синие огромные глаза, подрагивающие пушистые ресницы, карминные, безумно-вкусные губы – податливые и жадные одновременно…
Поцелуй длился и длился, а нежные карминные губы никак не хотели расставаться с его жёсткими и обветренными губами.
«Братец, а не пора ли остановиться?», – напомнил о своём существовании внутренний голос. – «Вы, голубки, уже минут пять-шесть упражняетесь в поцелуйном искусстве, руками лапаете друг дружку – почём зря. Народ, наверное, уже описался – поголовно – от смеха. Детишки, опять же. Постеснялись бы, право слово…».
Похоже, что аналогичные мысли пронеслись и в Санькиной черноволосой голове. Она, упершись острыми кулачками в грудь Егора, слегка отстранилась и чуть слышно прошептала:
– Милый…. Давай, пройдёмся вдоль озера, а? Все смотрят на нас, пересмеиваются…. А с кем это Платоша и Иринка?
– С Таней, женой Артёма Белова. Мы с ним вместе служили на юге. Я тебе как-то рассказывал.
– Помню…. А голос у этой Татьяны – очень приятный и спокойный, внушающий доверие. Спасибо ей, что позвонила и вкратце рассказала о твоих, милый, мытарствах и приключениях…
Они, крепко обнявшись и плавно петляя между высоченными соснами, медленно и синхронно зашагали по низкому песчаному берегу, стараясь не отходить далеко от уреза воды.
– Санюша, как у тебя…м-м-м, со здоровьем? – спросил Егор, чувствуя, как его сердце замерло в тревожном ожидании.
– Ты прочёл в Интернете?
– Ага, ещё в Петропавловске-Камчатском…. Так, как?
– Знаешь, хорошо, – кротко улыбнулась Александра. – Доктор говорит, что я практически здорова. Последняя контрольная процедура завершилась три дня назад. Анализы оказались просто отличными. То бишь, отлично-однозначными…
«Доктор, понимаешь, говорит…. Ну-ну! Знаем мы этих самовлюблённых и наглых коновалов», – принялся недовольно ворчать внутренний голос. – «А ты, братец, заметил, как она улыбается? Кротко!!! Раньше такой улыбки у нашей Сашенции отродясь не наблюдалось. Весёлых, грустных, ехидных, насмешливых, многообещающих, призывных, гордых – было предостаточно, бес счёта. Но – кроткая улыбка? Это что-то – откровенно-новенькое…. К худу? К добру? Поживём – увидим…».
Откашлявшись, Егор въедливо уточнил:
– Не обманываешь? Действительно, все прошло?
– Извини, но пока не могу предоставить бесспорных и однозначных доказательств, – кроткая улыбка жены преобразовалась в привычную, то есть, в лукавую. – Доктор мне запретил – в течение трёх ближайших недель – вступать в интимные отношения с мужчинами…. С мужчинами? А кто это такие? Последнего мужчину я наблюдала – года так четыре тому назад. Теперь – ты….. Но, по истечению означенного врачебного срока, все доказательства – в полном объёме – будут предоставлены. Обещаю! – отчаянно покраснела. – Думаешь, мне не хочется? Думаешь, что только ты был четыре года лишён – того самого, о чём подумал? Кстати, а был ли – на самом деле – лишён? Может, там молоденькие и любвеобильные чукчанки – бойкими стайками – шастали по каменистым берегам?
– Саня!
– Что – Саня? Тридцать лет уже – Саня…. Давай-ка, любимый, рассказывай, как жил эти четыре года без меня. Всё – рассказывай! В подробностях и деталях. Начиная с того самого момента, когда выдвинул мне гадкий ультиматум и улетел в Петропавловск-Камчатский….
Он и рассказал. О подобранных незадачливых рыбаках и о подлом ударе по голове, лишившем его памяти. О восточном чукотском мысе Наварин и о старом заброшенном зимовье. О хитрых песцах и о коварных росомахах. О южных болотистых лощинах, где из-под мшистых кочек торчали длинные бивни мамонтов, и о долгих зимних ночах, наполненных бесконечной лютой тоской и странными отрывистыми снами. Об охоте на огромных северных китов и о неожиданном появлении шамана Афонии. О таинственном камлании в цветных сполохах северного сияния, вернувшего память, и о крохотной рыбацкой деревушке. О кварцевых разноцветных медвежатах и о смерти Айны Афанасьевны. О танкере «Генерал Громов» и о дурацкой перестрелке в Петропавловске. О встрече с Артёмом Беловом и о недавних дачных версиях- разговорах…
После двухминутного молчания Санька резюмировала:
– Да, дела-делишки. Наворочено всего и всякого – выше шпиля питерского Адмиралтейства…. Одно могу сказать со стопроцентной уверенностью – безусловно, прав был мудрый чукча Афанасий, говоря о «банке с говяжьей тушёнкой, отложенной про запас». Тебя, любимый, похоже, действительно, вывели из Игры только на время. То есть, до нужного момента…. Кто вывел-отложил? Воротилы мировой киноиндустрии? Запросто, блин, могли! Те ещё мерзкие деятели, ради денег и заманчивых перспектив – ни перед чем не остановятся, родную бабушку продадут – вместе со всеми старческими потрохами…. Не обязательно, что и «наши» воротилы, то есть, финансово-вложившиеся в проект «Живём – как в старину». Могли нагадить и завистливые конкуренты…. Впрочем, учитывая твоё бурное прошлое (Прошлое?), можно подобрать – на роли коварных злодеев – и других, не менее достойных кандидатов…. Следующий скромный рабочий момент. То бишь, появление на восточном мысе Наварин потомственного шамана Афонии…. Он случайно оказался рядом с тобой? Мол, усердно охранял древнее шаманское кладбище, потом решил – ни с того, ни с сего, лишь от многолетней скуки – прогуляться к морю, и на берегу – неожиданно для самого себя – повстречался с промысловым охотником, страдающим амнезией? Или же Афанасия послали к твоему зимовью строгим приказом? Чтобы он вернул – из резерва – обратно в Игру рабочую пешку?
– Это ты, бесподобная красавица, пожалуй, слегка перебарщиваешь, – усомнился Егор. – Получается,
