лучшего, — думала она. — И в любом случае наши с Филдингом отношения слишком серьезны, чтобы покрывать их ложью».
— Это правда, хотя подробности не совсем точны, — тихо произнесла она. — Слава богу, наши отношения до сих пор продолжаются. Я люблю его, а он — меня.
После ее признания Крис повел себя совсем иначе. Возможно, причиной тому была уязвленная гордость, а может, и что другое. Она не знала. Но он просто взбесился.
— Только не надо мне лапшу на уши вешать! — орал он. — Этот мужик принимает тебя за шлюху. Трахает у себя в кабинете, в полицейском участке. А другие свиньи вокруг тоже не отстают от него или только смотрят? Интересно, как он это делает? У себя на столе? Или по-собачьи на полу? Или вы по- быстрому в такси?
— Крис, пожалуйста, не надо, — перебила его Джоанна, еле удержавшись, чтобы не сказать ему, что мерзкий анонимщик ошибся только в одном: они никогда не занимались сексом в полицейском участке, или почти не занимались.
Она протянула к нему руку, но он нервно оттолкнул ее. Джоанне и в голову не приходило, что ее муж так взбеленится. С какой стати? Они уже вышли за рамки
На следующий день она переехала в отель, а к концу недели сняла квартиру в Барбикане. Джо всегда считала это порождение шестидесятых на окраине Сити бетонными джунглями. Но квартира с деревянным полом оказалась приятно просторной. Окна выходили на пруд, за которым виднелись руины стены времен Римской империи, а еще дальше — церковь. Разумеется, все это для нее тоже имело значение.
«Отлично, — сказал Филдинг, когда Джоанна позвонила ему в Эксетер и поделилась новостью. — Сейчас я по горло занят новым делом, а потом все расскажу Рут. Ты и глазом не успеешь моргнуть, как я перееду к тебе».
Однако проходили месяцы, и ничего не менялось. Они постоянно перезванивались. Почти каждую неделю Филдингу удавалось выбраться в Лондон хотя бы на одну ночь, иногда на дольше. Джоанна понятия не имела, как он умудряется, но у него получалось. Как бы то ни было, все-таки Лондон от Эксетера — не ближний свет. Их физическое влечение не ослабело, а кажется, даже усилилось. Джоанна была уверена, что они оба глубоко любят друг друга. И тем не менее Филдинг по-прежнему оставался с женой.
Наступило и прошло Рождество, и Джоанна узнала, какими грустными бывают праздники, когда любишь женатого мужчину. Разумеется, Рождество он провел в кругу своей семьи. В день самого праздника Джо вызвалась дежурить в редакции. Иногда и работа в ежедневной газете тоже имеет неожиданные плюсы.
В самом начале наступившего года Майк заверил ее, что наконец объявил Рут и детям, что уходит от них к Джоанне. Но позже она уже не была уверена, что он именно так и поступил.
«Джо, боюсь, я не могу форсировать события, — говорил он. — Теперь проблема в моей дочери. Ей сейчас десять лет. Я даже не представлял, как много они понимают в этом возрасте. Знаешь, она постоянно плачет и просит, чтобы я не бросал ее. Каждый раз, когда мне надо выйти из дома, она заставляет меня пообещать, что я обязательно вернусь. Джо, давай на время отложим».
Она согласилась, даже немного посочувствовала. Наконец он сказал, что дочка потихоньку свыкается с мыслью, что он будет жить в другом месте, и, похоже, начинает понимать, что он бросает не ее. А они навсегда останутся друзьями. И вполне возможно, он познакомит ее с Джо.
Конечно, он не познакомил, но Джоанна не теряла надежды. Какое-то время она верила, что он правда вот-вот порвет с семьей. Но нет. Вместо этого он сказал ей, что его теща умирает: у нее обнаружили рак.
— Джо, она для меня больше, чем родная мать. Врачи говорят, она проживет всего несколько недель. Понимаешь, я не могу сейчас бросить Рут, я должен поддержать ее в таком горе.
Джоанна согласилась и с этим. Особого выбора у нее не было. Она и так чувствовала себя виноватой в том, что разбивает его семью. Только Бог знает, зачем она это делала, — ведь прекрасно знала о его ветреном характере. Хотя, наверное, если бы и не она стала угрозой его семейной жизни, обязательно нашлось бы что-нибудь другое. Или кто-нибудь другой.
Когда он сказал, что теща умерла, надежда в душе Джоанны вспыхнула с новой силой.
«Потерпи еще немножко, — говорил он. — Рут совсем сникла от горя. Я ей многим обязан. Как только она оправится, так всё, мы будем с тобой вместе до конца жизни. Еще месяц-два. Обещаю».
За одной веской причиной возникала другая, а они все так же оставались порознь. И через месяц, и через два, и через три. Теперь они виделись реже, чем когда-либо с начала их романа.
Однажды он сказал, что у Рут депрессия и она нуждается в серьезном лечении. Каждый день она закатывает истерики, что совсем на нее не похоже.
«Джо, она грозится вывести меня на чистую воду, — рассказывал он ей по телефону, который, похоже, стремительно превращался в их основной способ связи. — Я ведь не отказываюсь содержать ее и детей, но она собирается выжать меня до конца. Придется как-то разбираться с этим. Она не согласна только на дом, ей нужно еще денежное содержание и участок земли. Но не могу же я отдать ей все! То есть, ты понимаешь, нам-то тоже что-то должно остаться!»
Джоанна соглашалась — издалека, — что да, надо подумать и о себе.
Повесив трубку, она заставила себя трезво взглянуть на сложившуюся ситуацию. Филдинг предъявлял ей одну за другой проблемы из семейного багажа — обезумевший от горя ребенок, истеричная жена, умирающая теща, финансовые трудности… И Джо вдруг ясно поняла, что была права еще в самом начале: Майк Филдинг не бросит семью из-за нее или какой-либо другой женщины.
Джо чувствовала, что одно время он действительно был близок к разрыву с женой, верила — он по уши влюбился в нее. Но, как оказалось, это не меняло сути дела. Ее сердце разрывалось на части, ведь это касалось и ее собственных чувств. Иногда Джоанна и сама не могла с уверенностью сказать, любит она его или ненавидит. Единственное, в чем она утверждалась все больше и больше, — это в том, что пора что-то делать. Она начала слишком много пить и курить, сильно похудела и постоянно ощущала усталость и безразличие ко всему. Она жила только ради встреч с Майком, и их отношения, ведущие в никуда, убивали ее.
Она старалась выглядеть сильной, не зная, как долго еще выдержит. Наконец она предъявила Филдингу ультиматум, старый как мир: «Выбирай — или жена, или я. Если ты выберешь ее, я даже близко тебя не подпущу».
Вместо ответа он просто тайком выбрался к ней на одну ночь. Он приехал вечерним поездом из Эксетера, а рано утром ему надо было вернуться назад.
— Джо, давай не будем торопиться. Я делаю все, что в моих силах, — уговаривал он ее. — Когда- нибудь все проблемы обязательно разрешатся. — Но по его голосу нельзя было сказать, что он потрясен или расстроен.
Он не верил, что она сдержит слово. В конце концов, все женщины говорят так женатым мужчинам. И редко выполняют свою угрозу. Но раньше от Джоанны он такого не слышал. Сам напросился за более чем год пустых обещаний. И она намеревалась выполнить все свои условия до последнего слова.
— Ты же не выгонишь меня прямо сейчас, — полушутливо заметил он. — Я два с половиной часа трясся в поезде, чтобы увидеться с тобой.
— Можешь остаться, но спать будешь на диване, — ответила она.
И конечно, он сплутовал. «Это он умеет отлично», — криво усмехнулась Джоанна. Ночью он перебрался к ней в постель и принялся ласкать ее, пока она не проснулась. И она не устояла, впрочем, как и всегда. И пока они занимались любовью, он все время шептал ей, как сильно любит ее, и снова обещал, что скоро они будут вместе. Совсем скоро.
Утром она ужасно разозлилась — на него и на себя. Когда он уходил, она сказала:
— Майк, я выполню свое обещание дословно. И этот раз действительно был последним, если ты не уйдешь от жены. Я никогда не давила на тебя, ты всегда сам принимал решения, и этот случай — не исключение. Но дальше сидеть на двух стульях уже невозможно.
Он снисходительно улыбнулся — это он умел — и ушел.
