силой ударил ему в лицо. Филдинг зашатался, но с ловкостью профессионального пьяницы устоял на ногах. В любом случае на этой Косте есть барменша, с которой он познакомился несколько лет назад, когда они с Рут отдыхали там…
Однажды, примерно через месяц, Джоанна пробудилась от тяжелого сна, теперь по большей части пьяного. Ей что-то приснилось, но она не могла вспомнить что. Сны становятся неуловимыми, если пьешь так много, как начала пить Джо. С замиранием сердца она представляла, что переняла пагубную привычку у Филдинга. Майк даже не пробовал связаться с ней с тех пор, как она тогда повесила трубку. И Джо бесповоротно приняла решение никогда больше не иметь с ним отношений. Теперь ей с трудом верилось, что она сама способствовала тому, чтобы их роман разгорелся с новой силой. Выкинуть Майка из головы! Навсегда! Но забыть его оказалось не так-то легко.
Джоанна задумалась о том, сколько жизней искорежила смерть Анжелы Филлипс.
Больше всех, конечно, пострадали Филлипсы, если не считать О’Доннеллов, а Джоанна предпочла их не считать. Она с радостью узнала от нового корреспондента «Комет» в Девоне, что Филлипсы продали часть своих угодий — вероятно, ту, что ближе к Оукхэмптону, — под плановую застройку. Власти выдали разрешение на строительство, несмотря на протесты тех, кто требовал сохранить Дартмур как природный заповедник, обосновывая свое решение, что в той зоне людям нужны новые дома. К строительству привлекли большой капитал, что обещало Филлипсам сохранить остатки своей фермы, хотя «Комет» и отказалась выполнять свои обязательства после провала злосчастного второго суда над О’Доннеллом.
Джо слышала, что Тодд Маллетт в конечном счете прекратил следствие по убийству Джимбо О’Доннелла и причастности к нему Лодочника. Полиция не могла ничего поделать с этим нераскрытым убийством, вернее, частично не раскрытым: все прекрасно знали, что произошло на самом деле, но ничего не могли доказать. Очевидно, посчитали, что шанса доказать что-либо против Томми О’Доннелла нет, и это ничуть не удивило Джоанну.
Пол был верен себе и вел себя так, словно ничего не случилось. Ну или более-менее так. На прошлой неделе он убрал из газеты ее колонку. Джо подозревала, что это что-то вроде наказания, и сказала ему об этом. Разумеется, этого делать не стоило. Ее муж не терпел ни конфликтов, ни ропота. Взрывы эмоций на него не действовали. «Не смеши меня, Джо, это нормальное редакторское решение, — выговаривал он ей. — В мире таблоидов больше нет места для такой журналистики. Твоя рубрика старомодна, и ты знаешь это. Тебе пора бы уже понять, твой „Меч правосудия“ неуместен в „Комет“».
Конечно, Джо отлично все это знала, и ей не нравилась такая ситуация. Пол обещал, что пока она останется младшим редактором, а потом он подыщет для нее другую должность. Но Джоанна не совсем понимала, как это у него получится. Ее разочарование коснулось не только ее самой. Трагедия заключалась в том, что все великие традиции национальных газет вырубались под корень. Независимые британские газеты — когда-то Джо гордилась, что представляет именно такую, — теперь зачастую не особенно отличались от американских таблоидов, ориентированных на запросы невзыскательного потребителя, — печатали всякую низкопробную ерунду, что Джоанна считала позором. И такого же мнения, в общем-то, придерживался и Пол. Ее всегда восхищало, как искусно он балансирует между качественной журналистикой, о которой сейчас практически мало кто заботился, и требованиями современного рынка массмедиа. По крайней мере, так это выглядело со стороны. Но теперь она не была уверена и в этом.
Как бы то ни было, Джоанна понимала, что выбор у нее невелик. Оставалось довольствоваться тем, что у нее уже есть. А это было намного больше, чем у многих. Пол оказался прав. И Филдинг — тоже. Ей нравился ее образ жизни, нравилось жить в роскошном доме. Она даже привыкла к машине Пола с личным водителем. Ей нравилось, что не надо беспокоиться о средствах к существованию. К тому же она отчаянно любила дочь, хотя, возможно, ей еще предстояло потрудиться над их отношениями.
Нет, она не была счастлива. Все старые демоны вырвались на свободу. Забыть Филдинга ей не удалось, и не важно, какие титанические усилия она прикладывала. Никогда она его не забудет. И Анжелу Филлипс тоже. Все это останется с ней навсегда. И только алкоголь, хотя бы временно, заглушал память.
Она твердо решила бросить пить и полностью изменить свою жизнь. Она сосредоточит все свои усилия в первую очередь на семье. А со всем остальным покончено.
И, не откладывая в долгий ящик свое решение, Джо оживленно вела себя за завтраком, много смеялась с дочерью, отвезла ее в школу и пообещала, что будет дожидаться возвращения Эмили дома.
— А в выходные мы пройдемся с тобой по магазинам, купим тебе новую одежду, а потом, может быть, сходим в кино, — щебетала она. — Выбирай фильм, Эм! Как тебе такие выходные?
— Здорово! Мамочка, по-моему, все будет классно, — ответила Эмили с таким воодушевлением, что Джоанна даже немножко удивилась.
«Будет, если сильно постараться», — подумала она.
Позже Джоанна поехала в церковь Святого Брайда на Флит-стрит — знаменитую церковь журналистов, где в тот день должна была состояться поминальная служба по Энди Маккейну, который скончался на шестьдесят первом году жизни от склероза печени. «И меня ждет такой конец, если не возьму себя в руки», — промелькнуло в голове у Джо.
Маккейн, жуткий сексист еще старой закалки, был отличным новостным редактором и, в общем-то, добродушным человеком, несмотря на некоторую напыщенность. В любом случае поминальная служба позволила старой журналистской гвардии Флит-стрит встретиться всем вместе, что случалось теперь так редко. Джоанна вдруг почувствовала, что с нетерпением ждет поминальной службы, — хоть какое-то разнообразие в жизни.
Народу собралось много, что, впрочем, и не удивляло в случае с Энди. После церковной службы состоялись поминки в винном погребке «Эль вино», на которых, несмотря на свое утреннее решение, Джо выпила гораздо больше, чем собиралась. Когда же она примерно через три часа наконец решила, что ей пора уходить, если она хочет сдержать обещание, данное утром Эмили, она уже совсем расслабилась.
И вот тогда она столкнулась с Фрэнком Мэннерсом. Буквально. Маститый репортер криминальных новостей, когда-то доставивший ей столько неприятностей, резко отошел от стойки бара, а Джо как раз шла мимо к выходу, и они столкнулись. Она не видела его со времени его вынужденного ухода на пенсию девятнадцать лет назад. Мэннерс, которому теперь было под восемьдесят, выглядел гораздо лучше, чем он того заслуживал. Правда, цвет лица у него был немного лихорадочный, что, несомненно, портило его ухоженность, но в остальном он изменился на удивление мало.
— Господи помилуй, золотая девочка! — взревел он. — Ну, кого еще из-за тебя уволили?
Люди в их части бара притихли. «Характер у Мэннерса тоже не изменился», — подумала она. Ну почему он такая дрянь? Сам же постоянно напрашивается на неприятности. Вспомнив, сколько она натерпелась от него, Джоанна не сдержала закипевшее раздражение.
— Если хочешь что-то сказать, Фрэнк, так говори прямо, — накинулась она на него. — Если бы не твои дурацкие анонимные звонки, которые отравляли жизнь людям, никто бы тебя не уволил, и работал бы ты, пока не надоело. И ты отлично это знаешь!
От изумления у Фрэнка отвисла челюсть.
— Совсем спятила, женщина? Белены объелась? — поинтересовался он. — Я понятия не имею, что за чушь ты здесь порешь.
Джо уже открыла рот, чтобы достойно ответить ему, но что-то в выражении его лица и в том, как он говорил, остановило ее. Внезапно она с ужасом поняла, что он говорит правду. Ошеломленная, она протиснулась мимо Мэннерса, стараясь поскорее выбраться из шумной толпы уже порядком подвыпивших журналистов, собравшейся вокруг них.
На улице она несколько раз с силой вдохнула осенний воздух. В мыслях все перепуталось. Появилась слишком ясная альтернатива тем различным предположениям, которые она делала насчет Мэннерса много лет назад. Альтернатива, никогда раньше не приходившая ей в голову. И теперь она казалась ослепительно очевидной. Джоанна была потрясена.
«О боже! Пол!» — подумала она.
Остаток дня и вечер Джоанна прожила на автопилоте. Она умудрилась вернуться домой в Ричмонд до
