поднимут! Зачем этим неграм подаваться в леса? Чтобы мерзнуть и прятаться, пока их не схватят? — Он умолк и обвел двор горьким взглядом — угасшая доменная печь, костер, который они сложили из кокса, чтобы приготовить себе еду, койки, доставленные сюда Заводской компанией — армейские койки с одеялами цвета хаки и армейской печатью. Потом он повернулся к Винсентасу и повторил: — Да они тебя на смех поднимут!
— Ну, а если мы убедим их, что это возможно? — начал Винсентас. — Они должны поверить нам, поверить, что мы выиграем стачку. — Он помедлил и нахмурился. — Никогда не нужно терять надежду на успех!
Последнюю фразу он сказал как бы самому себе, и она прозвучала не очень-то убедительно. О какой надежде на успех он говорит? Он послал сына с поручением, но в глубине души сомневался не только в том, что Бенедикт сумеет его выполнить, но и в возможности самого предприятия. Конечно, когда все заснут, он проползет по большой трубе до реки и убежит, но какое значение может иметь его одиночный побег? Никакого. Он молчал, продолжая рассеянно играть, и вдруг с насмешливым удивлением заметил, что делает правильные ходы. Для чего, собственно, они затеяли эту карточную игру? Бутылки с виски, которые принес им сюда мастер, стояли перед ними, выстроившись в ряд. Он усмехнулся.
В южном конце двора послышался шум и показались двое солдат, взлохмаченные, в растерзанном ви де: их синие рубашки были расстегнуты на груди, брюки еле держались. Обхватив друг друга за шею и держа в свободной руке бутылку, они, шатаясь, шли по двору и горланили неприличную песню. Их качало во все стороны, будто в каком-то диком танце. Подойдя вплотную к рабочим, они расшвыряли карты и побрели дальше.
Они были молоды, эти солдаты: возможно, бритва еще не касалась их румяных щек. «Какой стыд!» — подумал Винсентас с глубокой печалью, провожая их взглядом. По внешнему виду их можно было принять за сыновей словаков либо поляков. «Против нас посылают наших же собственных детей», — промелькнула у него горькая мысль.
Они превратились в прислужников американских боссов — эти юноши, покинувшие родные края, эти юноши, его братья по крови, превратились в убийц и варваров, думал он, не помнящих и не желающих помнить ни своей родины, ни языке, ни своего народа...
Он вспомнил о Бенедикте, и ему стало невыносимо больно, хотя он и не сумел бы объяснить почему.
Шум, доносившийся со двора складских помещений, стал явственнее, в нем было что-то угрожающее. Винсентас поднялся до половины лестницы, стоявшей у подъемного крана, и заглянул через загородку во двор отгрузок, который находился рядом. Большой двор тонул в полутьме; стальные бруски различных объемов и длины были сложены рядами в штабеля, их подготовили к погрузке и отправке. Больше он ничего не смог разглядеть. Вдруг мелькнула вспышка, раздался выстрел, пуля с диким визгом пролетела над штабелями и впилась в стену.
Винсентас спустился с лестницы. Внизу стоял и смотрел на него какой-то негр, на лице которого играла довольная улыбка.
— Клиф! — вскричал удивленно Винсентас.
Клиффорд кивнул, улыбнулся еще шире и протянул ему руку.
— Твой сын прислал меня, — сказал он.
— А-а! — только сумел выдохнуть Винсентас, водружая на нос свои очки.
— И Доби, — прибавил Клиф.
— Как ты пробрался сюда? — спросил Винсентас. Клиффорд показал на башмаки. Они по щиколотку были вымазаны в грязи.
— Ага, — понимающе прошептал Винсентас.
Клиффорд затащил его за груду кирпичей.
— Ну, что ты решил?
Винсентас пожал плечами.
— Пролезть через трубу, если все будет благополучно.
— Через трубу нельзя, — прервал его Клиффорд.
Винсентас взволнованно ждал, что он скажет дальше.
— Слишком много людей, — сказал Клиффорд. — У нас всего один ялик. Умеют они плавать? — Он засмеялся.
— А может, они не захотят уходить? — спросил Винсентас.
— Пойдут, — уверил шепотом Клиффорд. — Покажи мне, где находятся негры?
Винсентас ткнул пальцем.
— Вон там.
— А солдат много?
Винсентас утвердительно кивнул.
— Ладно! — сказал Клиффорд, — Мы найдем другой способ выбраться отсюда.
В соседнем дворе в брусья рикошетом ударила пуля.
— Что такое? — спросил Клиффорд.
— Солдаты балуются, — сказал Винсентас и сплюнул.
— Рабочие все пойдут с нами! — сказал Клиффорд, и глаза его блеснули.
— А как?
— Еще не знаю, но мы все равно придумаем, как. Пошли!
Однако Винсентас не был столь уверен. Его пугала мысль, что их затея обречена на провал.
— Будь осторожнее! Смотри под ноги! — посоветовал он резким тоном.
— Не беспокойся, — ответил негр, подавляя смешок. — Раз уж сам Клиф взялся за дело!..
Винсентас пожал плечами.
— Взялся за дело, а в чем оно заключается, это дело? — спросил он и снова пожал плечами.
Клиффорд намеревался проникнуть в складское помещение, чтобы переговорить с кем-нибудь из негров. Винсентас повел его кружным путем. Они пересекли двор и перелезли через стену, отделяющую домну от проходящей внизу железнодорожной колеи, — с другой стороны к ней примыкал двор склада. Крадучись, они скользили вдоль стены, тесно прижимаясь к ней и стараясь не выступать из тени. Вдруг Клиффорд остановился и схватил Винсентаса за руку. Он на что-то показывал.
— Что это там?
Винсентас поглядел в указанном направлении,
— Не понимаю!
— Смотри-ка туда, — возбужденно шептал Клиффорд. — Что это такое?
— Товарные вагоны, — ответил Винсентас.
— Значит, ты тоже их видишь. Мне не померещилось.
Винсентас почувствовал, какое волнение охватило его спутника. Клиффорд хлопнул себя по ляжке.
— Кто приехал, тот может и уехать, — сказал он с таинственным видом. В голосе его слышались какие-то ликующие нотки, хотя он говорил очень тихо; казалось, он вдруг сильно чему-то обрадовался. На глазах у Винсентаса Клиффорд вскарабкался на высокий забор и исчез в темноте, откуда все еще раздавались ленивые, редкие выстрелы.
Клиффорд просил Винсентаса подождать его возвращения, и тот ждал, стоя на пустынных железнодорожных путях и гадая, что за план мог возникнуть в голове у Клиффорда. Труба, конечно, не выход из положения: она вела прямо в реку. Проползти через нее можно, н о только в одиночку.
Никогда еще на заводе не было так тихо, как сейчас. Лишь зловещие выстрелы нарушали эту жуткую тишину. Однако они доносились все глуше, словно их поглощало глубокое бездонное безмолвие, царившее здесь. Винсентас невольно задумался. Он всегда помнил о том, что у завода стоят пулеметы, готовые к действию в любую минуту. Когда голод не мог сам справиться с рабочими, на помощь ему приходила тюрьма, а если и тюрьма не могла сломить их, хозяева обращались к оружию. Винсентас не знал английского языка — настоящего, правильного языка, и потому он так и не постиг этого тонкого слова — «демократия». Для него это слово означало обязанность каждые четыре года голосовать за какого-то человека, чью фамилию он едва мог выговорить. Его вели к избирательным кабинам и помогали поставить
