— Благородная принцесса, ты должна понять, что мы не можем больше сдерживать толпы, пришедшие в город с равнины. Их бедственное положение и страшные рассказы скоро окончательно сведут всех с ума. Тогда все бросятся ко дворцу. Перед нами встанут две угрозы: одна со стороны стихии, другая — от распоясавшейся черни. Подумай о своей собственной жизни, вот теперь главная забота!
— Не осталось ни одного корабля! Арсенал пуст!
— Я хорошо осведомлен об инициативе Оша, гиперборея. Более того, предвидя худшее и считая себя ответственным за твою жизнь перед божественным императором, твоим отцом, я ему облегчил работу. Речь не идет о бегстве от ответственности, но о том, чтобы исключить напрасный риск. Твой долг сейчас — подумать о будущем. Стихии — как люди, они перебесятся, выплеснут свой гнев и снова заснут на века.
— Если я уеду, все пропадет. Кто будет править вместо меня?
— Верховный жрец, — сказал Энох, — и никто не скажет ни слова против этого.
И осторожно добавил:
— Старик, стоящий на краю могилы, не может быть серьезным соперником. Его жизнь — бремя, которое он поспешит сбросить. От чистого сердца, прослужив столько лет верой и правдой твоему отцу, он предлагает тебе остатки своих сил. Власть, которую ты мне могла бы передать, была бы временной и недолгой. Я подготовил указ. Когда опасность минует, ты тайно возвратишься в Посейдонис, и старый Энох уступит тебе место, которое он имел бы честь занимать несколько дней.
Дора прочитала указ, обмакнула перо в чернила и… бросила его на землю. Эноха это мало расстроило, он привык сносить гнев своих хозяев.
— Ты не веришь предсказаниям! — сказала она. — Ты не веришь в гибель Атлантиды и Посейдониса!
— Нет, принцесса. Конечно, нет!
— Тогда почему ты хочешь, чтобы я оставила тебе свое место?
— Только потому, что я могу ошибаться. Может, мною владеет чрезмерный оптимизм. Если мне позволено рисковать своей жизнью, то ты не имеешь права подвергать…
— Подпиши! — сказал вдруг Гальдар. — Это не так важно. Если дворец развалится, он погребет великого жреца, если нет, ты легко вернешь себе власть.
— Вот, — воскликнул Энох. — Единственно разумные слова! Кроме того, господин, я полностью согласен с тобой. Я доверяю мастерству твоего друга, и мне нисколько не жаль, что этот придворный сброд нашел свой конец. Подумайте! В настоящий момент нет больше ни одного царя, ни министра, ни генерала! Мы можем начать все сначала, Их некомпетентность ослабляла империю, их претензии мешали императору, даже сам Нод обязан был уважать их права.
Пока Дора перечитывала и подписывала указ, он говорил:
— Однажды — я надеюсь, что этот день близок, — мы вместе посмеемся над этими событиями. Они позволят нам провести реформы, о которых никто не осмеливался даже подумать, но которые были необходимы. Предначертания богов закрыты для простых смертных. Может, это благо?
— Может быть, — сказал Гальдар. — Только я тебя предупреждаю, что принцесса выйдет из дворца ночью, в час, ею самой выбранный, и с надежной охраной.
В Посейдонисе еще можно было найти людей, которые мало встревожились происходящим в природе. Они выходили на порог дома, нюхали воздух того раннего утра, пахнущий дымом и раскаленным железом, рассматривали комету, шли к ближайшей крепостной стене и выглядывали из бойницы на море, кипящая поверхность которого была покрыта пеной, затем возвращались к своим домашним. Не изменяя привычкам, они открывали лавки или мастерские, удивляясь, что их рабочие или служащие не пришли на работу и посетители были редки.
— В конце концов, — рассуждали они, — это не первый ураган над Атлантидой.
— Когда я был молодым, однажды ночью в августе, гроза так разволновала море, что утонуло пятьдесят человек.
— А я, сосед, сам читал в истории Атлантиды об извержениях вулканов. Автор писал, что наша земля частью состоит из застывшей лавы и пепла, откуда и ее плодородие. Если вулканы начали извержение, то, значит, рано или поздно они прекратят его, такова природа вещей.
— Я с тобой согласен. Конечно, будут разрушения. Говорят, что в провинциях землетрясения такие сильные, что опрокидывают храмы и самые высокие дома.
— Вот новость! Мой отец пережил три землетрясения с интервалом в два года, последнее такое сильное, что наша улица превратилась в развалины. Однако это не помешало ему дожить до ста лет.
— И ты идешь по его следам!
— Я стараюсь. Очень приятно жить в Посейдонисе.
— С ума сошли те, кто сеет панику, начиная с самого верха. Принцессе надо было открутить головы этим предсказателям несчастий. Что они знают наверняка, эти жрецы и ученые, я тебя спрашиваю?
— Ученые оправдывают свое содержание. Они нам стоят довольно дорого. А жрецы вообще хорошо устроились. Подумай, страх смерти увеличивает подношения. Кто ими пользуется? В храмы приходят даже неверующие и слабые умом. Кому это нужно? Нашим дорогим заступникам в митрах.
— Ты богохульствуешь, сосед. К счастью, мы с тобой не конкуренты…
— Я богохульствую, я, который точнее всех выполняет все церемонии?
— Потому, что поставщик двора.
— А ты — Великого Храма.
— Дорогой мой, это торговля.
— Поэтому глупо восставать против власти.
— А также против природы.
— Надо уметь переждать, приспособиться.
— Выигрывают всегда выжившие.
— Их защищает Посейдон. Потому что он любит послушных.
— Вот это мудрые слова! Выжить легко, это дело скромности. Герои всегда умирают преждевременно. Ты заметил?
— Да будет земля им пухом. Мы, остальные, если ситуация обостряется, запираем двери и окна и спускаемся в погреб. Он у нас крепкий, вырубленный в цельной скале.
— И там, кум, мы ждем конца заварухи.
— У нас там продуктов, вина, свечей в изобилии. Чего еще надо?
— Мы там отдыхаем.
— А разве мы не заслужили? Я, например, сорок семь лет, три месяца и двадцать один день непрерывно работал, за исключением праздников!
— Мы и сейчас работаем по полдня!
— Это у нас такая привычка.
— Совесть наша чиста. Вот главное для счастья!
В другом месте люди собирались вокруг крестьян, согнанных со своих мест извержениями вулканов. Они толкали перед собой тележки с вещами; постельными принадлежностями, амфорами, корзинами с провизией, кухонной утварью, инструментом, а также с больными и детьми. Они со слезами рассказывали историю своего бегства. Многие спрашивали дорогу к храму, чтобы там укрыться под защитой богов. В толпе плакали, смеялись, тряслись от страха, слушая эти рассказы. Постоянно повторяли:
— Это конец света! На этот раз это конец! Мы все погибнем!
— Это конец света! — возвещали импровизированные ораторы, предсказатели всех мастей, часто пособники карманных воров и других жуликов. — Жители Посейдониса, пора уже платить долги за свое беззаконие и грехи своих предков, за умерших или еще живущих. Вы насмехались над богом, не посещали храмы. Дела и удовольствия отнимали все ваши силы и таланты. Молодежь спешила потерять свою чистоту. Старики цеплялись за почести, вместо того, чтобы с ними расстаться и приготовиться к смерти. Не осталось девственниц, кроме как в Великом Храме или в раннем детстве. Вы считаете добродетель постыдной болезнью, а роскошь принимаете за добродетель. Главная профессия в Посейдонисе не кузнец, не плотник, а сводник и сутенер. Придворные сами, не колеблясь, отдают своих дочерей и жен за еще одну привилегию или какую-нибудь глупую медаль. Нод хотел продать свою дочь царю пеласгов! Разврат стал в ваших глазах лишь мелкой шалостью, он наказывается только вашими улыбками. Вы отливаете в золоте своих богов, и
