— А, ну ничего, ничего, спи спокойно дальше, дорогой наш двадцать седьмой бакинский комиссар.
Звонит Берия, поднимает его.
— Слушай, товарищ Берия, ты всё ещё занимаешься девочками?
— Нет, не очень. Так, иногда.
— Ну ничего, ничего, спи спокойно дальше.
Сталин кладет трубку и говорит сам себе:
— Ну вот, соратников успокоил, теперь можно и самому уснуть.
— Алексей Максимович, почему бы вам не написать статью: если враг, допустим, не сдается, его, допустим, уничтожают.
— Очень интересно. Однако я, товарищ Сталин, занят переработкой Самгина. Новую редакцию делаю. Очень много работаю.
Может не получиться.
— А вы попробуйте. Очень вам советую. Попытка не пытка, как говорит товарищ Ягода.
С т а л и н. Если бы товарищ Пушкин жил в России не в XIX, а в XX веке, он все равно умер бы в 37 году.
Проекты памятника Пушкину к столетию со дня смерти. Третья премия — Пушкин читает сочинения Сталина.
Вторая премия — Сталин читает сочинения Пушкина. Первая премия — Сталин читает сочинения Сталина.
С т а л и н. Товарищ Пушкин, скажите откровенно, в чём вы нуждаетесь? Все отрегулируем, поможем. Может быть, гусиные перья нужны? Бумага? Издательские возможности? Всё будет сделано.
П у ш к и н. Спасибо, товарищ Сталин, у меня все есть. Лишь бы мне цензура не мешала.
С т а л и н. Я сам буду вашим цензором.
П у ш к и н. Очень хорошо. Подобный опыт у меня уже был сто лет назад. Вдохновленный этой встречей, я пойду творить.
С т а л и н. Идите, товарищ Пушкин, работайте. Желаю творческих успехов.
Пушкин уходит. Сталин снимает телефонную трубку.
— Алло! Товарищ Берия, передай товарищу Дантесу, что товарищ Пушкин только что вышел из моего кабинета.
Сталин звонит Берия:
— Лаврентий, пропала трубка — диверсия. Прими меры.
— Будет сделано, товарищ Сталин.
Через неделю.
— Товарищ Сталин, разрешите доложить: в связи с пропажей
вашей трубки проведено расследование. Обнаружен заговор.
Арестовано 400 человек. 389 уже признались в диверсионной деятельности, приговорены и расстреляны.
— Не торопись, Лаврентий, я уже нашёл мою трубку.
— Ты знаешь, Барселону взяли.
— А кто такой Барселона?
— Это город.
— Как, уже берут целыми городами?
(Этот анекдот времен войны в Испании оказался пророческим. В конце второй мировой войны у нас стали арестовывать и высылать не только целые города, но и целые народы.)
Сталин начал речь. В торжественной тишине вдруг раздался чих.
— Кто чихнул? — спросил Сталин. Молчание.
— Кто чихнул? — недовольно повторил Сталин. Молчание. 'Та-та-та-та!' — раздалась автоматная очередь. Это Берия наводил порядок в зале.
— Кто чихнул? — сердито повторил вопрос Сталин. Молчание. 'Та-та-та-та!' — снова заработал автомат Берия.
— Кто чихнул? — гневно спросил Сталин.
— Это я, — заикаясь от страха, признался какой-то старик с галерки.
— Будьте здоровы! — сказал Сталин.
Товарищу Сталину (лично) от врага народа Рабиновича, проживающего на Лубянке.
Заявление
Прошу расстрелять меня по собственному желанию.
Рабинович
Идет штурм Берлина. Гитлер принимает яд и, корчась в конвульсиях, говорит своему адъютанту: 'Передай товарищу Сталину, что его задание полностью выполнено'.
Биографическая заметка в энциклопедии 3000 года: 'Гитлер — мелкий тиран сталинской эпохи'.
Решили Сталин и Рузвельт испытать, чей гражданин более привержен своему руководителю.
Вызвал Рузвельт рядового гражданина США и говорит: 'Во имя США, за своего президента прыгни в пропасть'. — 'Нет, не могу. У меня жена, дети, старые родители'.
Вызывает Сталин рядового гражданина и говорит: 'За Родину, за Сталина прыгни в пропасть'. — 'Сей момент. Ура!' — И побежал себе пропасть искать. По дороге его спрашивают: 'Зачем тебе сигать в пропасть?' — 'Не могу не сигать: у меня жена, дети, старые родители…'
А м е р и к а н с к и й к о р р е с п о н д е н т.
У вас нет свободы.
У нас каждый гражданин может выйти на улицу и кричать: 'Долой президента Трумена!'
С т а л и н. И у нас тоже каждый гражданин может кричать на улице: 'Долой президента Трумена!'
— Товарищ Сталин, в городе N есть человек очень похожий на вас. Прическа такая же, рост, усы.
— Ликвидировать.
— А может быть, просто побрить?
— Можно и так.
Когда арестовали Синявского и стали решать наверху, что с ним делать, вызвали тень Сталина, чтобы посоветоваться. Сталину доложили суть проблемы, и он спросил:
— Это какой Синявский? Радиокомментатор?
Нет, товарищ Сталин, это литературовед.
— Зачем нам два Синявских? Одного убрать.
Грузин приехал из Москвы и рассказывает: 'Положили нашего дорогого Сосо в Мавзолей. Лежит. Смотрю, не один лежит. Подхожу, рассматриваю, не могу понять, кто рядом лежит. Всматриваюсь: так это
