прилично.
– Он, конечно, не полный придурок, вот только ты – не один из нас. Он ведь мог подумать, будто полковник ничего сделает, если он тебя обидит.
– М-да, эта мысль мне в голову не пришла.
– Знаешь, как говорят у нас на этот счет? «Хорошая мысль приходит в могилу».
– Суровые у вас края. Однако все обошлось. Скажи лучше, где мы едем.
– Мне кажется, проехали Монцу.
Монца – это семь километров после Милана. Он проспал: на свете! А ведь так хотелось хотя бы издали взглянуть Ла-Скала. Ему казалось, что даже простой взгляд, брошенный на здание знаменитой оперы, где до сих пор поют, придаст ему какой-то мистической силы. Черт побери, теперь поздно сожалеть.
Оскар выглянул в оконце. Небо еще оставалось светлым, серые тени уже расползлись по бокам выросших вдоль дороги гор. Это – Альпы. Альпы – Австрия. Австрия – Ordnung. Ordnung – gut!
Немного размяв затекшие члены, Оскар пошарил в сумке и извлек наружу кулек с рагу. Оторвав верх, он развернул тонкие стенки, увеличивая объем вдвое, налил туда воды из термоса и дернул за шнур разогрева. Кулек мгновенно потеплел – можно было обедать. Конечно, эту теплую кашу, которую производители из Португалии называли «мясным блюдом», есть было невкусно. Наверняка австрийцев кормили какой-то настоящей пищей, но его разбудить они не удосужились. Кушая безвкусную серую дрянь, Оскар про себя обозвал их «свиньями». Словно услышав его упрек, желтоволосый оторвался от штыка и пробормотал:
– Между прочим, в углу стоит термос с супом. Мог бы спросить.
Оскар от неожиданности поперхнулся. Вот это забота! Ему стало стыдно за свои мысли. Австриец снова меланхолично шлифовал штык и не располагал к задушевному разговору с извинениями. Он далеко не болтун. А остальные спокойно спят, кто на жестких скамеечках, кто в чуть более удобных креслах, только водители глотают таблетки ото сна. Так в каждой машине. Даже окно кто-то забыл закрыть. Вот это да! Они расслабились, почуяв близость родины? Как сказал полковник, «в Милане все подмазано»?
В расселину между горами заглянуло золотистое вечернее солнце, осветившее идиллическую картину мирной долины. Узенькие террасы, занятые садами и полями, окружали небольшие домики. Через некоторое время долина резко сузилась и тут же лучи солнца растаяли в воздухе… Дорога была пустынна. Рев машин и танков не мог разрушить воцарившейся
напялил их на глаза. Мир обрел очертания: снизу светлело пятно озера, которое тянулось слева, под небольшим обрывом, и исчезало за поворотом ущелья. Справа поднимались крутые склоны гор. Подножья просматривались хорошо, а дальше мощности очков не хватало. Угадывались редкие кривые деревья, группы кустов, неровные ступени террасы. Где-то там, поверху, шла заброшенная и полуразобранная железная дорога. Именно оттуда, с этого широкого уступа, летели вниз смертельные подарки. Они с шуршанием падали с черного неба и впивались в танк. Головная машина, осыпанная градом мин (то, что по ним вели огонь минометы, Оскар сразу сообразил), застыла и загорелась. Горел двигатель, расположенный в корме, из щелей радиатора вырывалось пламя. Все, что было надстроено над башней и бортами, либо оторвалось, либо превратилось в груду искореженного мусора. Дорога делала поворот как раз перед машиной, в которой ехал Оскар, и он хорошо видел обреченный танк, нелепую и жалкую тушу на фоне пламени. Огонь добрался до бака, и все кончилось. Взрыв разметал космы ярко-белого цвета во все стороны, а башня оторвалась и улетела под обрыв. Второй танк, покрытый горящими обломками, дал задний ход. Вокруг него выросли частые взрывы мин, а сверху протянулся мерцающий хвост. Загрохотала целая серия разрывов – ракета имела разделяющуюся боевую часть, от которой не спасает активная броня. «Кирасир» лязгнул порванной гусеницей и резко развернулся. Корма со скрежетом врезалась в камни у обочины и застряла там. Танк намертво загородил дорогу.
– Высший класс! – восхитился шепотом Оскар, имея в виду тех, кто сидел во тьме наверху. Хотя, конечно, они не планировали так тонко. Только Энквисту казалось, что на этом их везение кончилось. Раздалось тонкое, действующее на нервы, гудение. Это комплексы на крышах БТРов шевелили своими стволами. А потом… Выстрелы пушек невозможно было различить – они слились в один, подобный реву взлетающего реактивного самолета, звук. Оскар выглянул из-за грузовика. Наверху словно запалили множество бенгальских огней, которые гуляли по камням, расщепляли стволы деревьев, разрывали на части кусты. Операторы жали на гашетки сами, ведя беспорядочный, но очень неприятный для засевших в засаде врагов огонь. Под прикрытием огненного шквала солдаты из грузовика Оскара и других с топотом разбежались по сторонам и залегли. Вокруг изредка свистели пули. Оскар глянул вверх, но ничего нового не увидел. Из-за рева пушек ничего не было слышно, разве что только хлопанье взрывов. На землю из грузовика спрыгнул последний солдат, тело которого неестественно дернулось и отлетело в сторону, заваливаясь прямо на Энквиста. Ранец больно ударил по плечу, а солдат коротко булькнул горлом. Глаза Оскара вылезли на лоб от того зрелища, которое ему представилось: в толстом слое кевлара на груди поверженного австрийца зияла огромная кровавая рана. Что за пушки у тех парней, на террасах? Теперь только Оскар испугался за исход боя, а потом и за свою жизнь. Быстро настолько, насколько позволяло тяжелое тело умирающего, он отволок его за грузовик.
– Черт возьми, дело становится слишком опасным! – прошептал Энквист, путаясь в застежках аптечки, висевшей на ремне солдата. Как бы в подтверждение этого мина разбила комплекс на одном из БТРов, а другая воткнулась в крышу прицепа, стоявшего первым в колонне, сразу перед их грузовиком. Взрыв потряс серую коробку и с силой выбил дверцу. Кто-то, вопя, отлетел прочь. В это время застрявший танк развернул башню, задрал вверх свое 105-мм орудие и открыл беглый огонь. Снаряды, к сожалению, не могли достать минометчиков напрямую, но зато они разносили в куски скалы над вражескими головами. Количество взрывов на дороге резко сократилось. Сверху пытались ответить ракетным залпом, однако оборонительные комплексы сделали свое дело, сбив все ракеты в полете. Одна ракета взорвалась еще на террасе, рядышком с хозяевами. Это было уже лучше. Оскар оглянулся назад. Дорога изгибалась дугой, и увидеть он смог только середину колонны – там тоже мелькали огоньки австрийских винтовок, ревели АКТО и солидно ухала танковая пушка. Очевидно, атака шла по всей длине колонны. Кто бы ни напал на них в этих ночных горах, это не шайка разбойников, которым замутили разум победы над крестьянскими отрядами самообороны. Это серьезные люди… Прерывистый стон оторвал Оскара от созерцания наполненной боевыми огнями темноты. Сначала Энквист подумал, что стонет тот человек, которого он оттаскивал за грузовик пару минут назад и которого он хотел перевязать перед тем, как отвлекся, но этот парень уже обмяк и не дышал. Зато рядом в рентгеновском спектре просматривался еще один лежащий на земле скелет. Это был солдат, отброшенный взрывом от переднего прицепа. Каска вместе со всеми приборами
