сын…
— Земля! — прервал мои мысли Горин. Он сорвал широкополую панаму с яйцеобразной головы и театрально раскланялся.
Ребята привстали, вглядываясь в открытие новоиспеченного Магеллана.
— Садись! — вынырнул Дулин из кабины. — Стоять не положено.
Издали виднелись какие-то ажурные конструкции, аккуратные домики, сбившиеся в тесный табунок. На крутом бугре возвышалось загадочное сооружение, похожее на солдата, отдающего честь: «Здравия желаю, стригунки!» Позже мы узнали, что это локатор — глаза, уши и мозг маленького гарнизона, не помеченного ни на одной карте.
— Ну вот и наш Ракетоград. Солдатский дом, солдатский пост, — весело сказал старшина, когда запыленная машина остановилась около решетчатых ворот, сделанных из алюминиевых труб.
Над аркой алела пятиконечная звезда, а на двери КПП висел жестяной прямоугольник с требовательной надписью о предъявлении пропуска.
В казарме, к моему удивлению, оказалось довольно уютно. Над внутренним входом в нее — светящийся плакат:
«Внимание!
Боевая готовность не более … минут!
Воин, будь бдителен!»
Пол застелен розоватым линолеумом. У каждой койки — табурет и тумбочка под белой салфеткой. Четыре окна налево, четыре направо. У стены, противоположной двери, — матовое око телеэкрана. По углам аккуратные печки с надписями:
«Печь № 1. Истопник рядовой Новиков».
С потолка на витых шнурах свисают шесть светло-голубых абажуров. Чистенько, никакой казенщины, которой так меня пугал Гриша.
После отбоя никак не мог уснуть: по московскому времени было всего лишь восемь часов вечера — куры еще не садятся на насест. Долго крутился с боку на бок: и койка не та, что была дома, и подушка жесткая, и храп уставших за день солдат… А когда забылся — снилось: дорога от Москвы до военного городка; беспокойные разговоры с Гришей о суровой службе; старшина — этакий усатый дядька в кованых сапожищах: «Ать-два, ать-два!»; молчаливые лысые технократы у пусковых пультов ракет.
«Поспать бы», — думалось во сне.
— Под-ъе-ом! Шевелись, шевелись! Успеете выспаться за два года. Подъем! — во все горло кричал какой-то маленький солдат с ножом на ремне.
— Не шуми, Новиков! — одернул дневального старшина. — Перепугаешь людей с непривычки.
Еще не разобравшись, где явь, где сон, я вскочил с койки и сунул левую ногу в штанину. Гриша копался рядом. Новиков хихикнул. Что такое? Оказывается, все уже стояли в строю.
Горин недовольно буркнул:
— На пожар, что ли?
Придерживая свой кинжал, дневальный покатывался со смеху:
— Ой, са-ла-ги-и…
— Новиков! — цыкнул на него Дулин и погрозил. Потом к нам: — В чем дело, Кузнецов, Горин? Все ожидают вас.
— Товарищ старшина, — услышали мы доклад дежурного, — личный состав дивизиона для следования на физзарядку построен! Разрешите вести?
— Ведите, Назаров, а я потренирую новичков. Отбой! — неожиданно скомандовал старшина.
Мы разделись и легли.
— Подъем! Встали.
— Медленно, медленно, товарищи. А ну-ка попробуем еще раз.
Попробовали. Кажется, получилось быстрее.
— Пулей надо соскакивать с кровати, — сказал Дулин. — Ну ладно, время еще будет, научитесь. А теперь па спортплощадку — марш!
Обнаженные до пояса и рассредоточенные в шахматном порядке ракетчики легко и слаженно, словно спортсмены на параде, делали гимнастические упражнения.
— Ансамбль! — удивился Горин.
— Как положено, — удовлетворенно заметил Дулин. — Вот смотрите, — подвел он всех новичков к щиту, — что вы должны уметь.
Написано было много:
«Бег… Прыжки в длину… Прыжки в высоту… Прыжки через «коня»… Подтягивание на перекладине… Метание гранаты… Преодоление препятствий… Марш-бросок…»
Гриша даже попятился:
— И все это обязательно?
— Это еще не все, — усмехнулся Дулин. — Ничего, постепенно осилите, на то и физическая подготовка введена. А теперь покажу, как надо работать на снарядах.
Солдаты продолжали утреннюю зарядку, а старшина подошел к перекладине, вскинул руки, подтянулся до подбородка, затем провис и через секунду одним махом бросил тело на турник. Сделав разножку, крутнулся вниз головой, выпрямился как стрела и пружинисто спрыгнул на корточки, выставив руки вперед.
— Понятно?
— Ташкенбаев! — согнал угрюмость со строгого лица Шукур Муминов. — Артист цирка.
— До артиста мне далеко, — сказал Дулин и снова шагнул к перекладине.
— Мах… Подъем… Склепка… «Солнце»… Обратное «солнце», — восхищенно шептал Гриша, завороженно глядя на каскад головокружительных фигур. — Ну и старик! Это он в назидание. Теперь жизни нам не даст со своим «делай, как я»…
Старшине было за сорок, но мы не заметили у него одышки, только краснота разлилась от лица к шее да набрякли тугие вены на руках.
— А теперь проверим, что вы умеете. Рядовой Кузнецов, к снаряду!
Я кое-как вскарабкался на перекладину.
— Два с плюсом, самое многое — тройка с минусом… Рядовой Горин, к снаряду!
Раскачиваясь и растопыривая ноги, Гриша извивался вьюном. Уж больно ему хотелось заслужить одобрение старшины. А Муминов как повис сосиской, так и висел, пока Дулин не сказал:
— Отставить!
Старшина никого не упрекал, только бросил иронический взгляд на Горина.
— Вот так, «старик».
— Разве вы слышали? — побледнел Гриша.
— Должность у меня такая — все видеть и слышать, товарищ Горин. Привыкайте не языком, а головой работать.
— Есть!
— Вот и договорились. А спрашивать буду с вас как положено. «Делай, как я» — золотое правило. Особенно у нас, ракетчиков. Получил приказ — пулей лети, гори в деле.
В казарме старшина продолжал наседкой хлопотать возле новичков: показывал, как заправлять постель, чтобы она не топорщилась, учил складывать обмундирование, чтобы по тревоге можно было сноровистее, быстрее одеться, все по порядку разложил в тумбочке — куда мыло, куда книжку, куда сапожную щетку.
— Это для чего же такой маскарад? — спросил Горин и, как бы ища сочувствия, посмотрел на
