– Да. Я чувствую любое движение вокруг. И мы спокойно идем дальше лишь потому, что не имеем ничего общего с миром живых. Ты уже за гранью смерти, а я после танцев с демонами превратился во что- то настолько страшное, что вся местная нечисть удрала как можно дальше. Но стоило бы Глонгу шагнуть за порог, как на его запах слетелись бы такие чудовища, которым наши наточенные зубочистки на один зуб. Полетели бы твои кости в одну сторону, мои в другую.
– Оказывается, у мертвых есть свои преимущества.
– Конечно. Главное – их не надо кормить. И вино они не пьют, что не может не радовать.
– Ладно-ладно, обжора, ты еще попросишь меня поделиться припасами. Раз я их несу, мне и выдавать. Заставлю за каждую крошку веселить старый усталый скелет.
– Отдыхай, гордый главнокомандующий Перешейка, свергнутый, но непобежденный. Завтра будем на месте.
– Хорошо бы, а то полдня по лабиринту бродим, скоро начну сомневаться в твоих навыках проводника…
Усмехнувшись, Глэд накинул на себя плащ и мгновенно заснул. Фрайм выбросил пепел от благовоний, полюбовался багровыми искрами погасшего факела и тоже провалился в забытье, отделяющее у мертвых грань между мирами. Лишь невидимые во тьме твари вздыхали в дальних проходах, не смея приблизиться к страшным путникам, которые посмели потревожить их покой…
– И где они? – Вопрос гулко раздался под невидимыми во тьме сводами Усыпальницы.
– Слева от нас, – ответил Глэд, подняв вверх ярко горящий факел. Но его огонь был не в силах бороться со всепоглощающей тьмой и лишь напоминал чужакам, в какое место они добрались.
– Слева? – удивился Фрайм, тронув рукой черный гранит. – Но тут стена.
– Это не стена. Это трон. Прямо перед нами зал, а слева, между колонн, стоят семь кресел, где дремлют Хранители.
– Трон? – еще больше удивился наемник, отступив на шаг и пытаясь во тьме разглядеть верхнюю часть колоссального монумента. – И сколько человек можно туда посадить?
– Там легко поместится конная сотня.
– Зачем?
– Чтобы показать любому, насколько велик был могучий воин, похороненный в этих стенах.
– Бред, – покачал головой мертвец. – Боюсь, местный архитектор просто помешался на гигантских размерах, вот и все.
– Я тоже так думаю. А меня убеждают, что местные обитатели в своем уме и не растеряли остатки разума за годы заточения в четырех стенах.
Шагнув вперед, Безглазый повернулся в сторону Хранителей и громко крикнул:
– Господа, не могли бы вы зажечь свет? Я вас и так вижу, но моему другу было бы приятно, окажи вы такую любезность.
В полной тишине забрезжили слабые золотистые отблески, пробежавшие по веренице гранитных колонн. Свет набирал силу, и вскоре золотое сияние превратилось в яркие солнечные лучи, затопившие собой Усыпальницу. Прикрыв рукой глазницы, Фрайм осмотрелся вокруг и тихо шепнул другу:
– Какой бардак. Они что, не могут слуг заставить прибраться?
Толстый слой пыли покрывал все вокруг: черные плиты пола с редкими цепочками следов, громаду трона и барельефы у подножия колонн. Слева от гостей на высоких креслах замерли три Хранителя, три древние мумии. Безжалостные солнечные лучи отметили рассыпавшиеся в труху доспехи, желтизну обнаженных костей и серую высохшую плоть, где она еще не отвалилась. Обернувшись к наемнику, Глэд тихо прошептал:
– Эльфы правильно доработали древние заклинания. Твои полированные кости выглядят намного лучше, чем эти жалкие останки.
Фрайм лишь всхлипнул в ответ, не решаясь хохотать в присутствии колдунов.
Оставив после себя дорожку из глубоких следов, Безглазый подошел к Хранителям и внимательно рассмотрел каждого. Затем остановился перед ними и скрестил руки на груди.
– Вы искали меня. Сначала заставили выкрасть из моего родного мира, затем позволили Спящим натравить королевства на беззащитного одиночку, а потом щедро платили охотникам за головами, лишь бы поймать и притащить в Усыпальницу. Ну вот он я. Что вы хотите мне сказать?
Из-под потолка, взметнувшегося на сотни метров вверх, раздался шипящий голос:
– Разве ты не знаешь? И разве ты не чувствуешь? Здесь твое место, здесь конец твоего пути. Мы ждали тебя, мы надеялись, что, пройдя посвящение, ты доберешься до Усыпальницы и станешь четвертым Хранителем.
– С какой стати? – Глэд недобро усмехнулся. – Похоже, вы забыли, что избранным Владыкой становятся по зову сердца, а не из-под палки. Не знаю, что заставило вас поселиться в этих холодных стенах, но я по- другому представляю свое будущее.
– У тебя нет будущего, человек! – рассердился голос. – Ты носитель древней крови, и лишь потомки Перворожденных способны занять место Хранителя. Боги выбрали тебя, и наши поиски завершились. Тебе пора занять свое место, и мы защитим Усыпальницу от любых врагов! Владыка нуждается в тебе!
– Может быть, но никто не спросил меня, нуждаюсь ли я во Владыке, – резко ответил Безглазый, обнажая меч. – Этот мир чужой для меня. И я не присягал древнему повелителю перед великой битвой. Вся эта беготня, поиски несчастных и принесение их в жертву интересны вам, Спящим и толпе королей, делящих многострадальные земли. Но мне нет дела ни до ваших игр, ни до ваших желаний! Полтора года я повторяю одно и то же: оставьте меня в покое! Но нет, вы лишь науськивали на меня все новых и новых врагов, мечтая притащить сюда в цепях и превратить в еще одну протухшую куклу рядом с троном.
– Это великая честь!
– Да пошел ты! – рассмеялся Глэд. – Расскажи это тысячам крестьян, сожженных магическим огнем рядом с Городом павших. Превратившись в нежить, они своими телами загородили проход в Усыпальницу… Или расскажи это эльфам, которые по вашему приказу попытались скормить меня своим проклятым деревьям! Я до сих пор больше похожу на обгорелую головешку, чем на человека! И все это из-за вашего безумного желания заставить меня плясать под чужую дудку!.. Вот только вы забыли, что любой человек обладает правом выбора. И сильный духом не склонит голову, а возьмет в руки меч и будет драться до конца, до последней капли крови, до последнего вздоха! И если я выбрал свободу, никакие Хранители не смогут заставить меня изменить принятое решение.
– Тогда зачем ты здесь? – удивился голос, набрав силу и мощь, поднимая при каждом слове клубы пыли с полированных плит.
– Чтобы убить вас. Я хочу посчитаться. За погибших и замученных. За тех, кого вы превратили в послушных марионеток. За всю ту боль, что мне довелось испытать по вашей вине. Я пришел, а это значит, что настало время платить по счетам…
– Ты ошибаешься, человек. Ты пришел, чтобы стать одним из нас, чтобы предсказание сбылось. Четвертому Хранителю пора занять свое место…
Не успел Глэд шагнуть вперед, как из всех колонн к нему навстречу рванули огненные шары, проглотившие солнечное сияние. Одновременно ударившись в человека, они взорвались, отшвырнув Фрайма в сторону. Там, где замер Безглазый, зажегся огромный факел, разбрасывая вокруг языки стремительного пламени. Скрутившись вокруг застывшей фигуры, огонь надсадно ревел, пытаясь пожрать человека. Но с каждым мгновением его ярость все утихала, а Глэд оставался невредим. Вскоре последние отблески магического пламени исчезли, растворившись в непроглядной тьме. И в навалившейся тишине стало слышно, как кто-то тихо идет по направлению к оглушенному наемнику.
Выхватив меч, Фрайм перекатился в сторону и настороженно прислушался. Огромный зал отражал звуки шагов, множа их бесконечным эхом. Звуки блуждали между колонн, улетали к потолку и искаженными отражениями возвращались назад. Понять, где находится противник, было невозможно. Как ни вслушивался мертвец, он не мог услышать привычное для человека биение сердца. Хранители давно уже были мертвы, и их сердца рассыпались в прах, а Глэд научился скрывать свое присутствие.
Чиркнул кремень, и искра огня упала на факел. Затрепетал огонек, и вскоре жадное пламя заплясало на пропитанной маслом пакле. Глэд поднял над собой факел и крикнул напарнику:
