Блондинка кивает, брюнетка с горячностью возражает, что над отношениями надо работать и создавать романтику своими руками. С тем же энтузиазмом она отвечала в ресторане американцу, когда тот говорил о поиске своей половины по всему свету. Я переводила его слова, что он пересек океан, исключительно для того, чтобы встретить блондинку, фотография которой поразила его воображение, но я-то знала, что он был уже и в Одессе, и в Киеве, и встречался там со многими женщинами, и что в моем блокноте есть список и других женщин, встречи с которыми еще запланированы. Американец был настоящий мачо с ослепительной улыбкой, которая почему-то оставляла равнодушной блондинку, она отвечала односложно, предоставляя вести дискуссию об одиночестве и обо всех тех масках, которые, чтобы скрыть его, носят люди, своей воодушевленной подруге.
Водитель привозит нас к названному брюнеткой дому, девушки открывают дверцы, перед выходом блондинка дает мне конверт с письмом и фотографиями, которые она просит отправить сегодня по электронной почте. Я киваю, девушки прощаются, быстро идут по темному двору к подъезду, а мы едем дальше.
Мы едем по темным улицам окраины, тускло горят редкие фонари, водитель включает фары, старательно объезжая рытвины и ухабы. Мы проезжаем улицу, по которой надо завернуть, слева и справа какая-то глушь, ни одной машины навстречу, я всматриваюсь в темноту, пытаясь понять, куда мы заехали. «Вы не бойтесь, я вас никуда не завезу,» — говорит водитель, разворачиваясь, и прибавляет, что просто плохо знает эту часть города. «Некоторые боятся,» — говорит он и рассказывает, как недавно остановился около голосующей на дороге женщины, но, увидев его, та отказалась с ним ехать. «Я, действительно, такой страшный?» — серьезно спрашивает он и, кажется, ждет ответа, и я мотаю головой, говоря, что это, скорее, у женщины отрицательное отношение к жизни. «Ну конечно,» — усмехается водитель, тем не менее, веселея, спрашивает про высаженных девушек, и, узнав про американского жениха, говорит: 'Правильно, пусть лучше выходят за американцев, здесь они привыкают к хорошей жизни, а случись что. . . ' — и, вздохнув, прибавляет, что вот и жену свою когда-то приучил сидеть дома, а теперь, когда дочка выросла, жена по-прежнему знать не знает никаких иных проблем.
Мы подъезжаем к моему дому, я отдаю замусоленные в кулаке сто рублей, мы прощаемся и расстаемся. Дома я включаю компьютер и перевожу письмо блондинки к старичку с серебряными волосами, фотографии которого я тоже сканирую. На фотографии старичок обнимает блондинку на фоне моря, пальм и сверкающего зеркалами отеля, блондинка выглядит хрупкой и юной, старичок — в залихватски заломленной на затылок ковбойской шляпе. В письме блондинка пишет, что, потеряв работу, развозит чипсы по ларькам, но машина сломалась, нужны деньги на ее ремонт и на учебу дочки, и указывает сумму, которую просит старичка ей прислать.
Утром, когда я снова сижу у компьютера, звонит блондинка, чтобы спросить, не пришел ли уже перевод, звонит брюнетка, чтобы узнать, не интересовался ли ею американец, звонит американец, интересуясь, с кем и во сколько назначена сегодня новая встреча, и, посмотрев на часы, я спохватываюсь, выключаю компьютер и вскоре выбегаю из дома. Глядя на проносящиеся по улице машины, я думаю, что вчерашний водитель, «бомбит», наверное, город в каком-то другом месте, и, подойдя к краю тротуара, я поднимаю руку, чтобы остановить кого-то еще.
