Однажды вор залез в чужой курятник и украл курицу. Когда он убегал, то опрокинул фонарь, и курятник загорелся. Курица смотрела назад и, видя огонь пожара, понимала: вор спас ей жизнь.
Когда вор откармливал курицу пшеном и хлебом, курица понимала: вор о ней заботится.
Когда вор скитался из города в город, пряча курицу за пазуху, курица понимала: вор её любит.
Когда курица увидела, что вор замахнулся ножом, она поняла: вор хочет покончить жизнь самоубийством. Она прыгнула на нож и прикрыла вора своим телом. И умерла счастливой. И вор тоже был счастлив. В общем, хэппи-энд.
Так выпьем же за правильное видение ситуации!
… Шел Иван-Царевич по лесу, вдруг смотрит — заяц под кустом. Выхватил он стрелу, прицелился в зайца… А заяц только смотрит на него печально, и ни слова не говорит.
— Что же ты молчишь, заяц? Почему не просишь меня сжалиться, отпустить домой, к малым детушкам? А ты мне, мол, еще когда-нибудь пригодишься?
— Смеешься? — грустно ответил зайц. — Ну какая от меня польза, сам посуди? Только ценный мех да два-три килограмма мяса. Нечем мне от тебя откупиться. И малых детушек у меня нет.
Он вздохнул и добавил с надеждой:
— Но если можно… Не убивай меня, а? Пожалуйста.
— Ну что, будем каяться? — скучающим голосом спросил Инквизитор.
— Мне не в чем каяться, — упрямо отозвался заключенный. — Я ничего дурного не совершил.
— Ты совершил ряд ошибок, только и всего, — кивнул Инквизитор. — Но это были непростительные ошибки.
— Я убил ведьму, — поднял голову заключенный. — В чем же моя вина?
— Вот твоя первая ошибка, — сказал Инквизитор. — Ты пытаешься присвоить себе чужие функции. Не твоё дело судить, кто ведьма, а кто нет. Для этого есть мы, Инквизиция. А если каждый смерд…
— Она прилетела на черном коте, — перебил заключенный. — На черном коте, понимаете? Прилетела! Голышом! И у неё глаза горели зеленым огнем! И она схватила моего петуха и откусила ему голову. А потом стала откусывать головы курам. А потом побежала к моему ребенку — и я что, должен был стоять и смотреть?
— Нет, конечно, — снисходительно улыбнулся Инквизитор. — Ты должен был звать на помощь Святую Инквизицию. Мы бы прислали своего следователя, он бы разобрался на месте, учёл все данные…
— А тем временем ведьма бы сожрала моего сына?
Инквизитор развел руками.
— Что поделать. Зато мы избежали бы преступного произвола.
— Если я вижу бешеную собаку — я убиваю бешеную собаку! А если я вижу ведьму…
— А я скажу тебе, что я вижу! — ледяным тоном оборвал Инквизитор. — Я вижу преступника, который без суда и следствия убил беременную женщину!
— Ведьму.
— Беременную женщину! Жену деревенского казначея! Ты вообще думал, что ты делаешь? Можешь не отвечать, это риторический вопрос. Знаешь, в чем была твоя вторая ошибка?
— В чем?
— Когда убиваешь беременных женщин, бей в живот. И чем-нибудь серьёзным, топором, например. А убьешь — не останавливайся, руби дальше, в кровавые ошметки, в бурое месиво, чтобы и разобрать ничего толком нельзя было.
— Это…
— Это совет профессионала. Люди очень болезненно реагируют, когда видят убитых молодых женщин с широко раскрытыми невинными глазами. Особенно, если эти женщины красивы. А уж если еще и беременны!..
— То есть…
— Труп надо уродовать. На лицо наступи сапогом, потопчись, а лучше вовсе отруби голову — тогда люди увидят всего лишь труп толстой бабы. Да еще и неприглядный к тому же. Такое зрелище вызывает не гнев, а чувство гадливости, ничего страшного, можно пережить. Уж я-то знаю.
Заключенный болезненно сглотнул и помотал головой, а Инквизитор между тем продолжал:
— Ты позволил посторонним увидеть учиненное тобой непотребство. Это серьезный промах, но у тебя еще была возможность выкрутиться. Однако тут ты допустил третью ошибку!
— К-какую? — прохрипел заключенный.
— Оправдываться не надо было! — рявкнул Инквизитор. — Ну что такое, в самом деле: «я тут вот, это, ведьму, значит, так что не обессудьте»? Голову ей, голову надо было рубить! И вверх, за волосы, поднять — это же вымпел, знак победы! И не мямлить при этом, а орать во весь голос: «возрадуйтесь, мол, люди, сгинуло дьявольское отродье, можете спать спокойно!» А раз уж не сумел скрыть, что казначеева жена была беременная, так и воспользовался бы моментом, вогнал бы ей в брюхо осиновый кол, да и заявил бы, что конец теперь бесовскому ублюдку — и любому ясно стало бы, что ребенок-то от дьявола, не иначе. Понял, тупица?
Заключенный как-то косо мотнул головой, его трясло.
— Вижу, понял. Конечно, мы бы тебя пожурили потом, епитимью наложили бы, может, даже кнутами отделали на площади, чтобы другим неповадно. Ерунда, поболело бы и прошло, зато жив бы остался. Разве ж мы звери какие, мы тоже уважаем людей, которые с понятием. А ты сам себе подгадил. На себя и пеняй.
— Но я же… — хрипло прошептал заключенный. — Она же…
— Да знаю я, знаю. Ну да, она была ведьмой. Мы за ней давно следили.
— К-как?!
— Ага, вот она, твоя четвертая ошибка. Ты что же думал, наша задача изводить ведьм? Да ты просто глуп, если так. Наша задача — охранять закон и порядок, а где надо — насаждать его силой. А не было бы ведьм, что тогда? Не было бы тогда и Инквизиции, а значит, опять беззаконие, анархия и ересь. Нет, ведьмы в разумных количествах должны существовать. И народ должен их бояться. А не бросаться на них с вилами наперерез… ишь, выдумал тоже! Пока есть страх перед ведьмами, будет и страх перед Инквизицией. А где страх, там и послушание.
— А чтобы было больше страха, вы и невиновных сжигаете?
— Соображаешь, — с ухмылкой кивнул Инквизитор. — В основном их, конечно. Кстати, неплохая профилактическая мера. Мало кто отважится заняться колдовством, если расплачиваться придется всей его родне. У ведьм уже сейчас учеников не хватает, а лет через двести-триста их и вовсе почти не останется.
— Ждать триста лет?..
— Что есть это время перед лицом Превечного? — Инквизитор благочестиво возвел глаза к потолку.
Заключенный опустил голову и обреченно замолк.
— Ну и последняя твоя ошибка, — добавил в заключение Инквизитор. — Самая главная. Тебе, как иудею, а стало быть, Антихристу, вообще не следовало нападать на ведьм. Нехорошо это. Не по- семейному.
Выходя утром на работу, я никак не ожидал встретить на лестничной площадке вооруженного гнома. Ничего удивительного, что остолбенел.
— А, уже собрался, — буркнул гном, заметив у меня в руках пакет с завтраком. — Ну, тогда пошли.
— К… куда? — выдавил я.
— Мир спасать, конечно, — пожал широкими плечами гном. — А что, есть варианты?
— Спасать мир… Я?!
— А хоть бы и ты. Не всё ли равно, кто, главное — спасти! Запирай дверь и пойдем, я по дороге всё объясню.
