— Увидишь, пойдем.
Прегонеро последовал за ней. Они вышли в коридор. Убедившись, что кругом никого нет, она быстро подошла к потайной двери, отперла ее маленьким ключом, и они очутились на ярко освещенной винтовой лестнице. Спустившись по ней в узенький коридор, они вошли в очень нарядно убранную комнату, в которой стояло фортепиано.
Здесь дукеза обычно отбирала певцов и певиц для своего салона.
— Здесь мы можем говорить спокойно, — сказала старуха уже мягче, — садись. Зачем ты пришел?
— Да вот, видишь ли… это очень щекотливое дело, — задумчиво отвечал прегонеро, садясь так бесцеремонно, точно был у себя дома. — Мне надо откровенно сказать тебе кое-что, только ты не горячись.
— Говори! Тебя обычно занимают такие вещи, которые не всякого касаются. Интересно знать, что еще тебе пришло в голову.
— Человек не волен в своих мыслях, — отвечал прегонеро. — Умны они или нет, а приходят ему в голову, и все тут. Вот и меня в последние дни мучает одна такая мысль, потому я и пришел к тебе.
— Разве я могу помочь тут чем-нибудь? — спросила дукеза.
— В некоторой степени.
— Так говори, только короче.
— Меня тяготят деньги за Клементо, — начал прегонеро, — я готов вернуть их! Мне жаль, что я отдал своего сына…
Дукеза широко раскрыла глаза. Лицо ее приняло отвратительное выражение при этих неожиданных словах прегонеро.
— Меня мучает мысль, — продолжал он, — что я продал нашего сына…
— Да в уме ли ты? — вскричала Сара Кондоро.
— Я раскаиваюсь в том, что сделал.
— Но ты никогда не заботился о своем сыне.
— Со мной происходит то же, что и с герцогом, я становлюсь старше… мне жаль, и я не отдам сына за Иудино вознаграждение, не отдам!
— Святой Франциско, не отнимай у него разум! Ты, кажется, с ума сходишь!
— Нет, я хорошо обдумал, Сара, и не откажусь от своих слов. За проклятые деньги я отдал родного сына, потерял все права на него… за этакую сумму отдать навсегда Клементо… я согласился необдуманно.
— Да что с тобой делается? — перебила дукеза, глядя на него во все глаза. — Я еще не совсем понимаю твою цель, но что ты действуешь не из любви к Клементо — это ясно.
— Я возвращу деньги, они не могут вознаградить меня за потерю сына.
— Ага, теперь поняла! — вскричала дукеза. — Сумма мала! — Ты хочешь воспользоваться случаем и обогатиться, а потому грозишь раскрыть нашу тайну. Просчитался, друг мой Оттон, просчитался! Я не дам тебе ни одного мараведи9. Ты опоздал, Клементо признан сыном герцога и уже едет к нему!
— Ошибаешься, еще не поздно, — отвечал прегонеро, невозмутимо покачивая головой. — Ты, верно, не знаешь, что Клементо еще здесь.
— Здесь? Ну и что же? Во всяком случае, ты опоздал, потому что герцог уже официально признал его своим сыном.
— Я возьму назад свое показание.
— Нет, этого не будет! — вскричала с бешенством Сара Кондоро, дрожа от злости. — Это ни к чему бы и не привело. Рикардо очень рад, что нашел дукечито, и спешит успокоить герцога, который с нетерпением ждет его на востоке.
Прегонеро потихоньку засмеялся.
— Герцог не на востоке, — спокойно сказал он, — а здесь, в Мадриде.
Дукеза застыла, раскрыв рот и вытаращив глаза.
— Герцог в Мадриде? — спросила она.
— Ну да. И я пойду к нему, возьму назад Клементо и верну деньги. Но прежде я хотел сказать об этом тебе, чтобы ты не упрекнула после, что я действовал из-за угла.
— Кондоро здесь? Я уверена, что это твоя выдумка, ты хочешь напугать меня…
— Клянусь всеми святыми, он здесь, и я пойду к нему и возьму у него Клементо…
— Чудовище! Не бывать тому! Ведь я вижу, ты только хочешь выманить у меня деньги!
— Правду сказать, сумма и в самом деле не стоит жертвы.
— Тысячу раз я каялась, что взяла тебя в сообщники, негодяй! Тебе все мало.
— Напрасно ты бранишь меня — жертва слишком велика, и я не хочу оставаться без соответствующего вознаграждения, этого мне никто не может поставить в упрек.
— Да куда тебе столько денег, скряга?
— Сам еще не знаю. Может быть, чтобы обеспечить свою старость. Надо воспользоваться временем, пока герцог еще не умер…
— Экое несчастье, что я действовала с тобой заодно! Вот и нажила себе кровопийцу, от которого не отвязаться. Ты жалкий негодяй.
Прегонеро встал.
— Так-то благодаришь меня за то, что я тебя предупредил? — сказал он. — Ну да ведь вы, женщины, все таковы.
— Не смей ходить к герцогу!
— Гм… это от тебя зависит.
— Скряга, я дам тебе еще несколько тысяч дуро, но это все!
— Когда я их получу? Долго ждать ведь не стану.
— Завтра приходи, — сказала дукеза, выталкивая прегонеро за дверь.
XXIII. Неудовлетворенная ненависть
Бланка Мария ликовала! На ее глазах Мануэль и Инес упали в расщелину вместе с проломившимся мостом.
Наконец-то ее жажда мести удовлетворена! Она перешла в лагерь карлистов и отдала свою руку дону Альфонсу для того, чтобы уничтожить Мануэля, которого она так же горячо ненавидела теперь, как прежде любила, для того, чтобы наказать его за ту минуту, когда он признался ей, что больше ее не любит. И ей удалось осуществить свой план, судьба помогла ей даже раньше, чем она ожидала. Мануэль безвозвратно погиб вместе с той, которую осмелился ей предпочесть!
—Судьба опередила нас, дон Альфонс, —с ледяным спокойствием сказала она, обращаясь к супругу. —Мы можем прекратить преследование и поберечь порох — смерть раньше нас настигла беглецов! Вернемся в лагерь. А вы, сеньор Тристани, должны радоваться, что дело приняло такой оборот, иначе вас могли бы заподозрить в содействии бегству.
— Такое подозрение не может пасть на меня, ваше сиятельство, — отвечал Изидор, самоуверенно улыбаясь, — потому что это ведь я взял в плен генерала.
— Небрежность —тоже вина.
— Замок надежно охранялся, светлейшая принцесса, я не мог предвидеть, что патер заснет в комнате пленного, что поблизости найдется сеньора, которая, не испугавшись никаких опасностей, освободит генерала. Наконец, я не мог знать, что в замке есть другой ход, он почти незаметен. Нуда теперь все равно, пленный мертв, а расстрелян он или упал со скалы —разницы нет. Я возвращаюсь к своему отряду и надеюсь вскоре придумать что-нибудь такое, что возвысит меня в ваших глазах.
Они вернулись к тому месту, где их ждал зуав с лошадьми. Тристани помог сесть принцу и принцессе, потом вскочил на лошадь сам и поехал обратно в замок, между тем как принц с супругой в сопровождении свиты вернулись в лагерь.
Одна цель дочери дона Мигеля, вдовы отравленного герцога Медины, была достигнута. Мануэля и Инес больше не существовало.
Теперь у нее осталось одно желание — торжественно въехать в Мадрид с королем Карлом и его братом
