остатки гордости). Заран после месячных попыток меня излечить махнул на все лапой, а вы бы знали, как трудно, если вообще возможно заставить его отступиться!
Как только я об этом вспомнил, меня немедленно накрыло очередным жестоким приступом, благо обстановка была самая подходящая. Жестоким настолько, что мой экран чуть не погас. Будь рядом один из наших высоколобых умников, он немедленно с радостным криком удрал бы к месту наибольшего скопления своих, чтобы сообщить им радостную новость – морская болезнь, оказывается, заболевание исключительно пси… пших… психологи… тьфу, не выговоришь!
Но меня в тот момент, как можно догадаться, подобные измышления интересовали мало. Я был занят тем, что придумывал себе новый зарок. Все, решено: когда (именно когда, а не если!) я выберусь отсюда и вернусь из похода, отправлюсь в ближайшую таверну, с постной рожей выслушаю песнь очередного скальда «Сквозь небо, к Чертогу» (как раз про полеты на драконах), а затем в укромном уголку сверну ему шею – хоть так удовлетворю свою жажду мести.
Тем временем прыгательно-летательное действо находилось в самом разгаре. Ящер самозабвенно носился по пещере, наводя там художественный беспорядок путем расшибания вековых каменных сосулек, при этом то и дело норовя чрезвычайно игриво приложить меня об стенку. Действия, в которых явно появилось больше разума, говорили о том, что дракона все-таки хоть и медленно, но отпускает. Все бы ничего, но вот вопить эта мерзостная тварь не только не перестала, но даже удвоила усилия, добавив к классически-тоскливому крику несколько продирающих до костей обертонов. Невольно меня взяла законная гордость за собственную персону – ведь если столько усилий прилагают только для того, чтобы скинуть тебя, то, значит, ты чего-то да стоишь! Одна проблема – усилия дракона могли в любой момент увенчаться успехом, и его шансы на победу неуклонно росли пропорционально уставанию моих лап.
Наконец… О чудо! Дракон стал вести себя поспокойней. Похоже, даже настолько двужильная зверушка выдохлась. Еще через несколько мгновений вконец отчаявшаяся сбросить меня тварь явно решила пустить все на самотек и совершила посадку. При этом дракон в последний раз попробовал избавиться от надоевшего нашейного украшения. «Посадка» заключалась в следующем – ящер просто сложил лапы и рухнул с высоты почти в полсотни саженей, лишь для приличия немного расправив крылья. С ним-то ничего не случилось (он совершенно верно понадеялся на крепость чешуйчатой брони и костей, а мозга, на мой взгляд, для сотрясения у него явно не хватало). А вот меня крепко проняло. Хорошо, что я все-таки успел слегка сориентироваться в пространстве, а не то торчать бы моей башке на одном из самых крупных шейных шипов наглого дракона.
Попинав излишне резвого скакуна пару десятков раз (и удостовериться в том, что не взлетит, и душу отвести), я наконец решился убрать экран. Дракон, смирившийся со своей участью (ага, я почти всегда такой наивный), лежал, прикрыв глаза и положив неохватную башку себе на лапы. Судя по всему, он решил добиться своего хоть не мытьем, так катаньем – если сбросить не получилось, нужно только подождать, когда мне надоест полное отсутствие развития событий и я слезу сам. Но зверь был явно молодой и очень- очень глупый. Он совершенно не учел той маленькой детали, что при мне по-прежнему оставался тот самый козырь, который совсем недавно отправил ящерицу в безумный полет (хоть я и не знал, почему именно).
Демонстративно вздохнув, я вытащил из-за спины протазан, который удачно успел спрятать в самом начале аттракциона «Скачки на драконе» (удачно – потому что иначе я бы непременно на него напоролся), и ненавязчиво постучал этим отличным (специально под ящера заточенным) погонялом о чешуйчатую шею прямо подо мной. Видимо, мощная аура клинка сумела пробиться даже через хваленую драконью чешую, потому что тот мигом открыл глаза и, повернув голову ко мне, стал с определенной тревогой наблюдать за моими действиями.
Больше всего я боялся, что он опять слетит с катушек (причем, вглядываясь в его глаза, я видел все к тому предпосылки). Но наконец в направленных прямо на меня гляделках перестали заполошно метаться вихри чистой энергии, уступив место нормальному и осмысленному (сравнительно, конечно) взгляду.
– Отлично, вот так гораздо лучше. А теперь я хотел бы тебя спросить…
– А не желает ли, гм, многоуважаемый гость для начала убрать свой резак от шеи презренного змея, являющегося, для особо одаренных, хозяином этой пещеры? – Нет, мне определенно начинал нравиться этот парень – с его-то чувством юмора!
– Увы, но этот резак является необходимой гарантией некой устойчивости моего положения. Почему- то мне кажется, что я вряд ли просижу на этой шее больше трех терций, если вздумаю последовать совету дракона в разумном (хе-хе, глаза у него заметно потемнели) состоянии. – При этих словах я словно невзначай постучал обнаженным лезвием по его шее, вызвав этим значительное увеличение глаз ящера и волну легких судорог, прокатившихся по всему огромному телу. Кроме того, при каждом ударе от несокрушимых (это я знал совершенно точно) чешуек отлетали небольшие на первый взгляд крошки. Мы оба, как два лунатика, уставились на это доказательство необычности моего клинка. – Поэтому, несмотря на все мое любопытство, задавать вопросы я буду все-таки потом. А сейчас не соблаговолишь ли ты, дорогой мой ящер, взлететь наверх и забрать оттуда мою спутницу? Извелась уже там, поди. Заодно поучишься у нее, как надо шипеть в разъяренном состоянии – вот уж в этом она мастер. Ах да, чуть не забыл – по идее мы с ней равноправные предводители похода, так что говорить придется и с ней тоже. Ну что ты на меня так смотришь? Я тоже не в восторге от перспективы вновь стукаться с ней локтями.
Почему-то мне казалось, что красноречивая гримаса «чтоб ты сгорел» на морде у дракона была вызвана отнюдь не этими размышлениями, но возражать, имея непредсказуемого седока у себя на шее (который к тому же радостно размахивал чрезвычайно острым клинком), он не посмел. В высшей степени благоразум…
Докончить мысль мне удалось только наверху, куда дракон взвился одним прыжком, мигом покрыв расстояние в пол-лиги. Нормальная подача воздуха к моей голове восстановилась не сразу, а мерзкий ящер принял вид «ну-я-даже-не-подумал». Как вариант маленькой мести, надо полагать.
Ди, как я и ожидал, уже успела взобраться на каменную балку, где и застряла, упершись в барьер. Судя по всему, колдовать в кобольдовой пещерке было трудно даже ей, да и ставивший барьер постарался на славу (при всем при том, что столь слабоумный дракон был бы ей вполне достойным противником, способность к высшему чародейству у ящеров все-таки в крови). Как и к чтению мыслей, запоздало пришло мне в голову, когда другая голова, куда побольше, слегка повернулась в мою сторону, дабы я смог разглядеть на ней недобрую, очень недобрую ухмылку.
Немного подумав, ящер зафиксировал себя в таком положении, чтобы через проем видно было и его, и меня, вздохнул и рявкнул: «Улыбнись!» Не особо разобрав зачем, я чисто на автомате выполнил просьбу, а в следующий момент барьер пропал, и нашему взору предстала Ди, с насупленными бровями сидевшая по ту сторону и сосредоточенно занимавшаяся его «магической осадой» (то есть просто отдыхала). Впрочем, своим относительно вертикальным положением она нас радовала недолго (около половины терции – реакция у нее все же неплохая), после чего резко поменяла цвет и брякнулась в обморок. Я представил картину, которая открылась перед ней после исчезновения барьера (две наглые и чрезвычайно довольные рожи, демонстрирующие шикарный набор колюще-режущих зубов), и сам нервно захихикал.
Пришлось, собрав в кулак все тело, моментально пролететь через еще пустую дыру, ухватить Ди покрепче и со всей скоростью вернуться на шею дракону. Ящер остолбенел. Еще через полминуты он голосом, в котором звучало хорошо сыгранное оскорбленное достоинство, поинтересовался, почему нельзя было просто попросить его подождать, что он, без сомнения, с готовностью бы исполнил. Мне не оставалось ничего другого, как спросить, верит ли мой многоуважаемый собеседник в это сам. Очень вежливо спросить, хотя висящая на плече Ди здорово мешала плавно орудовать протазаном. После чего мы были со всем комфортом спущены вниз. Правда, имела место попытка повторить недавний трюк «падение дракона», каковая, впрочем, была немедленно пресечена грозным окриком «Не дрова везешь!» и (исключительно в качестве дополнительного средства) очередным взмахом протазана. Судя по всему, именно его-то ящер и боялся до судорожного расслабления мышц пищеварительного тракта, чем я нагло пользовался. (Ну да, а вы что, еще не поняли, какая я сволочь?!)
Но ближе к полу пещеры мне пришлось изменить свое решение. Ди совершенно не желала приходить в себя, а при мысли о том, что мне придется ее будить… Несмотря на всю заманчивость идеи надавать ей по щекам так, чтобы до старости хватило, я выбрал более гуманный метод и, подождав, пока до приземления осталось два десятка саженей, послал дракону мысль о том, что вот сейчас было бы совсем неплохо
