чтобы пожалеть собственные бедные ушки). Сей выдающийся образчик творчества был немедленно оценен – во всех близлежащих дворах в ужасе взвыли псы, но их некому было спасти от громовых раскатов. Одновременно с этим и моя цель услышала-таки нечто знакомое – видимо, я так хорошо потрудился над аурой, что она меня поначалу не узнала.
Я почти уверен, что слова, сказанные Ди по поводу некоего, гм, достойного Лу, сорвавшего ей ночную охоту, заставили покраснеть даже крышу. Так или иначе, но она скоренько направилась ко мне, заглотив наживку.
К моменту ее появления я уже успел выбрать самую глубокую лужу и, благословясь, нырнул туда. На глазах у изумленной магини ее упившийся (не иначе как от радости) спутник наполовину скрылся в мутной жиже и выдал серию веселеньких пузырьков. Такой скоростной реакции я от нее не ожидал. К моему удивлению, она стала не перемещать меня вниз, как я ожидал поначалу, а вытаскивать наружу. Только я, понимаешь ли, начал постигать тонкую душу тех жирных существ, которых зовут хрюшками, как тут приходят некоторые, начинают извлекать…
Несмотря на проявленное только что столь несвойственное ей великодушие, приближаться она ко мне не стала (и правильно сделала, а то мне бы пришлось, до конца войдя в роль, сотворить что-нибудь нехорошее на ее одежду), предпочитая магией катить по земле. Теперь основная интрига, ради которой я, собственно, и затеял всю эту пантомиму, заключалась в том, куда она меня потащит.
Я был окончательно сражен, когда она, бормоча себе что-то под рыло (из услышанного «животное» было самым мягким), притащила меня в ту же таверну, откуда началось мое триумфальное шествие, взгромоздила на второй этаж и, сунув в комнату, ушла. Дождавшись, когда она отойдет на безопасное расстояние, я с невыразимым наслаждением сотворил очищающее заклятие, зачерпнул ковшик из бочонка с чистой водой, напился и сел думать. Я бы еще понял, если б она, не желая быстрого обнаружения хладного тела конкурента, втащила меня на стену (в том состоянии, которое я очень успешно изображал, меня можно было бы повести куда угодно) и проводила в недолгий путь. Если бы я погиб при невыясненных обстоятельствах, она могла бы попасть под подозрение, а тут все ясно – упившись до скотского состояния, свалился вниз. И зачем только мы его, понимаешь, начальником назначили… Не то что ты, Дианочка, умница… Что-то тут было нечисто. Возможно, она составила какой-то свой план, в котором ей была необходима глупая жертва. Но надо за ней следить, а то не знаешь, кто кого проверяет!
На следующий день, старательно изображая головную боль, я вытаскивал изо всех щелей «грозных» вояк, которым выпала честь стать началом нашего войска. Они все время норовили взять вместо ятаганов бочонки или с пивом, или с рассолом, а самые продвинутые – и с тем, и с другим одновременно. Наконец я умудрился собрать всех. Некоторое время им понадобилось, чтобы понять, где они, затем с трудом нацепить то, что орки привыкли называть кольчугами, взять клинки и луки и, выстроившись неровной и все время пляшущей колонной, двинуться за мной. В середине строя я заметил тщательно (в пределах возможностей не до конца протрезвевших орков) укрываемые бочонки, но препятствовать не стал.
Площадь, где собирала свои полторы сотни Ди, встретила нас таким же не до конца трезвым, но очень мрачным молчанием. Быстро окинув ее отряд взглядом, я заметил, что в ровных рядах морщащихся (а надо знать, чего стоит заставить орка поморщиться!) с перепоя воинов виднелся разрыв. Природа этого разрыва выяснилась довольно быстро – мне стоило только повернуться, и сразу же в глаза бросилось пятно гари, в середине которого словно бы угадывался какой-то силуэт. Усмехнувшись методам Ди, я тронул Грызлу, и мы направились прочь из города.
Поскольку я не производил со своими солдатами тех мер воспитательного воздействия, которые предпочитала Ди, то вполне понятно, что они, прикончив все свои запасы «напитков завтрашнего дня», которых им, разумеется, не хватило, обозлились до предела. Еще бы – топать по Степи под солнцем, да еще и с больной головой. И, разумеется, все их недовольство немедленно обрушилось на того, кто обеспечил им столь экзотический вид физзарядки – на меня. Никто из них не шел дальше простых злобных зырканий в нежно ненавидимую спину, но даже для слабого мага вроде меня подобные ощущения были не на первом месте в списке преференций. Именно поэтому я решил разобраться с тем орком, который чаще всех поднимал на меня буркалки, да еще (о мерзавец!) присовокуплял к этому нечто в словесном изложении. Если бы я применил к нему что-нибудь особенное, то остальные бы не посмели больше награждать меня голодными взорами.
Поэтому, когда он в следующий раз решил выразить (разумеется, шепотом) свое горячее недовольство по поводу собственной нелегкой доли, его взгляд зацепился за странную блестящую цацку, которой вроде бы раньше не было видно. Какой же орк устоит перед соблазном хоть одним глазком взглянуть на что-то новое! Это-то его и погубило. Вглядевшись попристальнее, он немедленно понял, на что смотрит, облился холодным потом и попытался спрятать глаза, но я его уже зацепил.
Вообще процедура исторжения души, да еще и с последующим ее сохранением, была по силам только Высшим паладинам и еще паре-тройке других магов. Но это если пользоваться собственными силами. Я же довольно давно заимел один очень милый камешек, который забрал у одного из тех, кто однажды бросил вызов Зарану, забрал тогда, когда он уже при всем желании не мог бы мне помешать. Камешек, разумеется, запрещенный, так как с его помощью даже самый слабый маг мог вытащить душу почти из кого угодно, но ученикам, Избранным Тьмой, многое позволено.
Я стал аккуратно перегонять его сущность в новое вместилище. Аккуратно по двум причинам – для того, чтобы не повредить душу и чтобы он вполне прочувствовал всю прелесть этого процесса. На его морде почему-то не было написано искренней радости оттого, что теперь он сможет служить мне денно и нощно, но я его еще собирался воспитать. Наконец сей трудный и кропотливый процесс был завершен. Колонна, испуганно замершая поначалу при виде странного действа, вновь двинулась вперед, а я, полюбовавшись тем, как мой новый слуга играл гранями на солнышке, сунул камень в кармашек своей накидки. Может быть, я и дам ему тело. Какое сам захочу. И когда захочу.
Поскольку теперь мы шли уже немалым отрядом,[25] то необходимо было выставлять часовых. Особенно важной такая предосторожность была, когда мы подходили к отрогам гор, которые тянулись к югу примерно на двадцать лиг. В окрестностях постоянно случались стычки, мелкие и не очень, ведь все старались обойти их как можно ближе к горам, чтобы не терять драгоценного времени. Точно так же поступили и мы – ведь о перемещениях крупных сил Светлых ничего не было слышно довольно давно (не к добру, ой не к добру), а если мы не сможем справиться с небольшим отрядом врага, значит, туда нам, неумелым воинам, и дорога.
И точно – при приближении к отрогу дозорные (самые бегучие орки, кто ж им равзаров доверит, зеленокожим) сообщили о появлении на горизонте трех сотен людской дружины, тоже спешащей к оконечности гор. Не одни мы оказались очень умными, решив не ломать ноги по перевалам и кормить собой тамошних обитателей. (В отличие от самих Горных Цепей этот отрог, как и другие, был проходим, но, разумеется, относительно.) Однако отряд людишек был слишком мал, чтобы спокойно расхаживать по нашим, даже не орочьим землям. Это значило только одно – с ними маги.
Я не был уверен, заметили ли они нас – по их поведению нельзя было сказать ничего определенного. Решив рискнуть, я повел свою колонну на перестроение, выстраивая орков на гребне холма, из-за которого мы выходили. Потеряв уйму времени, мои зеленокожие наконец-то решили, где чье место в строю, и потрусили вниз, освобождая место для солдат Ди, которых она решила придержать во второй линии, приказав им вытащить луки. Собственно говоря, мне хотелось ей посоветовать сделать то же самое, учитывая ее особое уважение к стрелковому оружию.
Почти в самом начале движения я заметил шевеление на другой стороне котловины, располагавшейся рядом с холмами, в которые сходила цепь гор. Разведчики врага побежали осведомлять об опасности основные силы, но я со своими полутора сотнями уже встал на середине склона, заняв единственно верную в подобном положении позицию. Противоположный склон котла был выше, но с него до рядов даже моих орков не могли добить и самые мощные луки людей. Дозор не сообщил о наличии у врага эльфов или арбалетчиков, поэтому я был относительно спокоен. Кроме того, мы ждали людей на своей стороне, а им пришлось бы сначала обогнуть последнюю горку, и только потом они увидели бы наши силы и смогли сообразить, что делать.
Как только передовые отряды показались из-за скал, в их сторону немедленно устремился подарочек от Ди – сгусток Тьмы, буквально лучившийся Силой. Мгновенно преодолев отделявшее его от цели расстояние, заряд смертоносной энергии врезался в порядки солдат и немедленно рассыпался облаком искр,
