Прежде, чем умру

КШИШТОФ БОРУНЬ ПРЕЖДЕ, ЧЕМ УМРУ…

(Радиосценарий)

Действующие лица:

Узник.

Первый священник.

Второй священник.

Начальник тюрьмы.

Действие происходит в тюрьме: в камере смертников и в коридоре.

Шаги двух человек — часового и священника — в металлических переходах галерей и в коридорах отдаются гулким эхом, перекрывая остальные тюремные звуки. Вначале очень далекие, постепенно они приближаются, становятся все громче. Слышен звон ключей, щелчок, скрип тяжелой металлической двери. Потом — шаги одного человека, входящего в камеру. Скрип закрываемой двери. Тишина.

Священник(неуверенно). Ты звал меня, сын мой…

(Скрип койки. Узник встает.)

Узник. Да…

Священник. Ты хотел исповедаться?..

Узник(поспешно). Нет… То есть… да.

Священник. Я вижу, ты сомневаешься…

Узник(нервозно). Скажите, святой отец, вы действительно не имеете права… никому говорить о том… что услышите от меня?

Священник. Тайна исповеди свята.

Узник. А если… Я хочу кое-что сказать вам… Просить…

Священник. Любое признание или просьба, о которых священник слышит на исповеди, остаются тайной. Слушаю тебя, сын мой.

Узник. А если это будет не исповедь? Я давно перестал верить…

Священник. Понимаю тебя, сын мой. Просто ты хочешь перед смертью сбросить с себя тяжелое бремя… Не опасайся, твое признание в любом случае останется тайной. А веришь ты сам или нет — что ты об этом знаешь?!

Узник. О, не думайте святой отец, что меня обуял страх перед карой, которая меня постигнет через одиннадцать часов… Это лишь мгновение. Я не верю ни в кару, ни в награду после смерти. И даже не жалею о том, что убил… Если б я мог начать жизнь заново, я сделал бы то же самое. Не смотрите на меня так… Может быть, после того, что я скажу, вы поймете… Для меня смерть — конец всего. Можно даже сказать — освобождение. Однако в том-то и дело, что это совсем не конец… при этом остаются нерешенными некоторые проблемы… Уйти из жизни, даже не попытавшись хоть что-нибудь сделать, было бы преступлением, несоизмеримо большим преступлением… нежели то… вы сделаете то, о чем я вас попрошу?.. Вы можете поклясться, что сделаете это?

Священник. Клянусь, я сделаю все возможное, дабы исполнить ваши желания. Особенно если… это может предотвратить зло.

Узник. Не торопитесь клясться. А если то, чего я от вас хочу, будет не в полном согласии с законом?

Священник. С законом?

Узник. Не бойтесь. Это не принесет вреда никому, наоборот — огромную пользу, просто неизмеримую… для всех…(резко меняет тон и тему). Вы знаете, на чем основывается механизм побуждений и эмоций?

Священник(застигнутый врасплох). Механизм чего?

Узник. Я имею в виду философское обоснование таких психических явлений, как агрессивность, страх, восприятие приятного и неприятного… Вы имеете хотя бы малейшее представление, какие физические и химические процессы сопутствуют этому?

Священник(безмерно удивленный). Не понимаю… Какое отношение… Ведь вы предлагали…

Узник(прерывает его). Все в порядке. Я еще не сошел с ума. Это было что-то вроде… скажем, испытания, проверки — не обманываете ли вы меня. Не будем закрывать глаза на тот факт, что я вам тоже не верю. Я имею на это право… да, пожалуй, и обязан. Кто знает? А ведь я вынужден вам все сказать… У меня нет другого выхода. Просто я выбираю меньшее из зол, точнее — меньшую вероятность, что буду обманут… Я не хочу вас обижать. Но пусть все будет ясно… Знаю, что и вы не можете мне доверять. Имею ли я право требовать, чтобы вы, не зная, о чем идет речь, сделали то, что я скажу? Я прекрасно понимаю. Нельзя слепо верить. Особенно убийце.

Священник. Не в этом дело… Вы говорили о расхождении с законом…

Узник. Вы отказываетесь… Это можно было предвидеть. Я напрасно забиваю вам голову…..

Священник. Я не говорил, что отказываюсь. А вдруг вы сказали правду и речь идет о предотвращении преступления?.. Но если бы я мог взвесить, как поступить, если бы я знал факты…

Узник(после недолгого молчания). То, что вы говорите, понятно и разумно — мне этого достаточно… Я вам скажу(его голос начинает дрожать). Вы имеете право знать… И может быть, вы проклянете ту минуту… когда захотели узнать правду… Так как потом уже не будет выбора…

Священник. Думаю, с божьей помощью всегда можно отыскать правильный путь… А если это облегчит твою совесть…

Узник. Дело не во мне… Вы не поняли… Дело в том что груз, о котором вы говорите, придется нести вам самому…

Священник. Вера помогает нести тяжелейший груз… Уже не раз случалось…

Узник(прерывает его). Вы уверены, что нас никто не подслушивает?

Священник. Абсолютно. Я здесь уже шесть лет. Начальник тюрьмы — глубоко верующий человек… высокоморальный…

Узник. Это не относится к делу… Начальник может не знать. Есть способы… Единственная надежда — что до этого никто не додумается. Если я решился на этот разговор, то лишь потому, что никто даже и не подозревает… По крайней мере, так можно думать по ходу следствия и судебного разбирательства. Впрочем… у меня уже нет выбора…(решительно). Слушайте(шепотом) . Речь идет о доме. Точнее, о бараке… Полтора часа езды на автомобиле… Где?.. Об этом потом, если вы согласитесь… Барак старый, деревянный. В радиусе трех километров никто там не живет. Когда-то я снял этот барак, якобы под мастерскую… Хозяину назвался чужим именем, а так как я был в парике, темных очках, загримированный, то он не мог узнать меня на фотографиях в газетах. Так вот… Я хочу, чтобы вы… этот барак… сожгли.

Священник. Что?!

Узник. Развалюха стоит меньше, чем я заплатил, когда ее снимал. Хозяин не будет в убытке.

Священник. Но…

Узник. Ясно, что вы этого не сделаете, если не узнаете, зачем. И, наверное, будет недостаточно сказать, что в этом бараке находятся материалы, которые должны быть уничтожены. Об этом вы наверняка догадаетесь сами. Это нужно сжечь… Иначе… если они попадут в человеческие руки… (все более нервозно). Случится непоправимое! Не смотрите на меня так! Я знаю, что вы ничего не понимаете. Но я не преувеличиваю. Скорее, стараюсь говорить осторожно… Если бы я рассказал все как есть, вы сочли бы меня сумасшедшим…

Священник(нетерпеливо). Скажите, наконец, в чем дело?!

Узник(с трудом). Хорошо. Конечно, я должен сказать… О том, к чему могут