Хорхе Луис Борхес
Беседы X. Л. Борхеса с Антонио Каррисо
Каррисо. Борхес, говоря о приемах, о построении стихов Уитмена, можно ли отнести его к людям, читающим Библию?
Борхес. Да, думаю, что да; для меня это несомненно. Но стихи Уитмена сложнее псалмов – или тех переводов псалмов, что мне довелось читать. Но исходным пунктом были, конечно, именно псалмы. Кроме того, Библия… Я ведь говорил, что Библия – настольная книга Англии и народов английского происхождения. Не меньше, чем Шекспир. И разумеется, Уитмен обязан Библии своей интонацией, своим голосом. Это особенность английского языка. В английском существует обыкновение употреблять библейские фразы, не заключая их в кавычки; фразы эти выглядят совершенно естественно.
Бартоломью. К тому же англичане, наверное, чаще других народов употребляют фразы из Библии.
Борхес. Думаю, что так. Библейские фразы вошли в плоть английской речи. Мне говорили, что в Германии нет ничего похожего. В Германии фраза из Библии воспринимается как цитата. […] В английском же такая фраза звучит как пословица. Имеет значение и литературное совершенство английской Библии, которое во многом обусловлено сохранением ориентализмов – как и в испанском переводе. Например, по-испански название «El cantar de los cantares», «El cantar de cantares» («Песнь песней») выражено через превосходную степень. В английском – «The Song of Songs». А в немецком: «Das Hohe Lied», «Высокая песнь», здесь уже не осталось восточного аромата, правда? Или, например, по- английски говорится «A tower of strength» – «Башня силы», «Башня крепости» – в восточном стиле. В немецком варианте наоборот: «Eine feste Burg», «Крепкая цитадель» – вся восточность исчезает. Лютерова Библия, созданная группой епископов, несмотря на необычайную важность для развития немецкого языка, в литературном отношении хуже английской.
Каррисо. Наследником каких культур вы ощущаете себя. Борхес?
Борхес. Я? Всех. Да, да. Насколько хватает моих знаний. Но, думаю, прежде всего двух. Это Греция и Израиль. Но… Зачем отвергать другие страны? Зачем отказываться от Китая, Японии? Как и от ислама. К тому же ислам своим происхождением обязан Израилю.
Каррисо. Но почему вы не упомянули Рим?
Борхес. Потому что без Греции не существовало бы Рима. Говорится: «Civis romanus sum» [1], но, в конце концов, что такое Рим, как не продолжение Греции? Невозможно представить себе, скажем, Лукреция без греческих философов; «Энеиду» – без «Илиады» и «Одиссеи». Мне уже случалось говорить, что все западные люди, в сущности, евреи и греки. Поскольку без Библии нас не было бы, равно как и без Платона и досократиков. Остальные народы можно не принимать во внимание. Во мне, например, течет баскская кровь. Но чем замечательны баски? Они доят коров, варят сыр… обладают дурным нравом – как в случае Унамуно – и все. А Греция. Израиль – что бы мы без них? Тот же Киплинг считал Британскую империю продолжением империи Римской. И он прав. Это та же самая империя… Или до недавнего времени была ею. […] А мы говорим на одном из латинских диалектов. Латынь же, латинская литература непредставима без греческой.
Каррисо. Конечно, если для вас существует всего несколько классических книг: Библия и две-три греческие.
Борхес. Да. Но в то же время я думаю о «Тысяче и одной ночи». Конечно, «Тысяча и одна ночь» принадлежит миру ислама, а ислам ведет начало от Израиля. Стало быть, «Тысяча и одна ночь» каким-то образом продолжает Библию. Возможно, Библия сейчас более поразительна для нас, чем «Тысяча и одна ночь».
Бартоломью. А Индия, Персия, Китай?
Борхес. Возможно, они также. Ведь Персия тоже исламская страна, правда?
Бартоломью. Ядумаю, что самый удивительный вклад в историю человеческой культуры, культуры исламских народов, – это «Тысяча и одна ночь».
Борхес. Да, поскольку Коран не идет с нею в сравнение. Ведь так?…Аллах не отличается вдохновением Шахразады, верно? (Смеется.) И у него не было таких приключений, как у Шахразады.
Бартоломью. Или как у каирских торговцев десятого века.
Борхес. …Не знаю точно, есть ли во мне еврейская кровь. Скорее всего, есть, поскольку фамилия моей матери Асеведо, а одного из предков – Пинедо: это еврейско-португальские фамилии. Перечисление еврейско-португальских родов помещено в книге Рамоса Мехии. Это старинные фамилии Буэнос-Айреса. Прежде всего, это Окампо, в них много еврейской крови, затем Саэнс Вальенте; затем фамилия автора книги, Рамоса Мехии, затем Пинедо, Перейра и Асеведо.
Коррисо. И все это фамилии вашего рода, Борхес?
Борхес. Нет. К моему роду принадлежат Асеведо и Пинедо. У меня нет кровных связей ни с Окампо, ни с Перейра.
Каррисо. Какие еще фамилии и какая кровь имеет к вам отношение?
Борхес. Прежде всего… баскская. Черт, что поделаешь. Дон Хуан Гарай-и-Ирала (улыбается). Затем андалусская: Кабрера, основатель города Кордовы, родом из Севильи. Потом английская кровь, которой я горжусь. Но что значит «английская кровь»? Теннисон сказал: «Saxon and Cell, and Dane are we» [2] – «Мы, англичане, – саксонцы, кельты и датчане». Стало быть, любой англичанин – это кельт, германец и скандинав. […] Во мне, прежде всего, смешаны три крови: испанская, португальская и английская. И кроме того, у меня есть, хотя и далекий, норманнский предок. Весьма отдаленный.
Бартоломью. Значит, в ваших жилах течет кровь трех сменивших друг друга – после Римской – империй.
Борхес. Верно. Мне не приходило это в голову.
