Рейес делает меткое замечание («Главы из испанской литературы», 1939, с. 133): «Политические произведения Кеведо не дают нового толкования политических ценностей и сами имеют не более чем риторическую ценность… Это либо памфлеты на случай, либо образцы академической декламации. „Политика Бога“, вопреки своей многообещающей видимости, всего лишь выступление против дурных министров. Но на этих страницах можно порой обнаружить наиболее характерные для стиля Кеведо черты».
Грубиян, хам, без разбора, впопыхах, пустяк, «выеденное яйцо», невпопад (исп.).
Чтобы мой прах позабыл о нерушимой любви! (лат. — пер. Льва Остроумова)
И задрожали там порога и ступени, Где мрачный властелин вдруг дрогнувших ворот Бескровные, уже безжизненные тени По безнадежному закону век гнетет; Три пасти все разверз для лая в исступленье, Но, узря новый свет с божественных высот, Вдруг Цербер онемел, а до того безмолвны — Один глубокий вздох теней издали сонмы. И под ногами вдруг земли раздались стоны И тех пустынных гор, их пепельных седин, Что зреть глаза небес вовеки недостойны, Что мутной желтизной свет застят для равнин. Усугубляли страх псы, что в пределах оных, В сих призрачных краях все хриплы, как один, Безмолвие и слух жестоко раздирая, И стоны в звук один сплетают, с хрипом лая. («Муза», X) Скот, для которого лишь труд был назначеньем, Но символ ревности для смертных этот скот, Юпитеру в былом служивший облаченьем, Который королям в мозоли руки трет, Которому вослед и консулы стенали, Который и в полях небесных свет жует. («Муза», II) Донья Мендес прибежала, крича, Прелести все ее маслом потели, Волосы доньи Мендес на плеча Сеяли щедро гнид колыбели. («Муза», V)
