Лом Магоногонович держал Элен. Рядом стоял его брат Лютер. Оба весили почти столько же, сколько весит лодка с тунцом, и пахло от них примерно так же ароматно. Оба были ростом пять футов семь дюймов и такими мускулистыми, что руки не касались тела по бокам. Оба были в комбинезонах, без рубашек, в грубых башмаках без носок, вместо курток свитера с капюшонами. Лом глупо улыбался и искоса смотрел на Элен.
— Извините, что толкнула вас. Позвольте пройти, — спокойно сказала Митикицкая. 'Интересно, останутся ли пятна на новом желтом жакете в тех местах, за которые ухватился своими грязными руками Лом?'
— Красивая леди не смотрит, куда идет, — глумился Лютер и потрогал прядь волос на лбу Элен. Она отпрянула. Его грязный рот был полон слюны, черной от жевательного табака.
— Не стоит ходить по улицам одной, — сказал другой брат, крепче прижимая ее к себе. — Не позволите ли мне проводить вас?
Элен посмотрела на аллею, в сторону которой махнул Лом. Нет. Мне в другую сторону, спасибо. Элен уже собиралась закричать и ударить одного из братьев в пах каблуком — жестокий, но модный прием, — когда позади нее раздался голос:
— Отпустите ее.
Элен оглянулась. Это был Беган.
— Сейчас же, — повторил он.
Братья послушно отступили.
— Извините, — сказал Беган, прикоснувшись к ней. — Надеюсь, они вас не обидели.
— Нет, все хорошо, спасибо, — ответила Элен и посмотрела, нет ли пятен на жакете. Она вовремя спохватилась, чтобы не сказать в присутствии Бегана 'черт возьми'. На жакете остались ужасные пятна.
— Позвольте мне заменить вам его, — предложил Беган.
— Я чувствую ответственность, — добавил он, поглядывая на двух братьев Магоногонович. Они не смогли выдержать его взгляда и отвели глаза в сторону. — Я взял эти заблудшие души к себе на службу. Они помогают мне в работе по новому дому, а по ночам сопровождают меня в качестве телохранителей. Вы знаете, все эти истории с убийствами… — Он сделал неопределенный жест, не называя прямо брата Фенберга.
— Может быть, удастся обойтись химчисткой, — сказала Элен, пытаясь вежливо ретироваться.
— Вздор. Вы слишком добры. Я христианин. Я должен возместить убытки, — сказал он с улыбкой. Он проницательно посмотрел на Элен. В его глазах было затаенное желание, и Элен почувствовала себя неловко.
В последнее время она часто сталкивалась с Беганом. На заправке, в очереди в магазине. Где бы она ни оказалась, повсюду рядом был Беган. Он стал бледнее, и черные с сединой волосы выглядели более сальными и тонкими. Глаза были красными и простуженными, и Митикицкая почувствовала, что потеря дочери отразилась на нем физически. Какими бы ни были причины, он, казалось, разлагался. И каждый раз, когда они сталкивались, М.Дж. находил повод, чтобы положить руку ей на плечо или на спину. Ощущение не из приятных, когда знаки внимания исходят от разлагающегося человека с головой в форме куба.
— Спасибо, — сказала Элен. — Давайте сначала все же попробуем химчистку. Извините, но у меня назначена встреча, и я опаздываю.
Беган галантно улыбнулся и указал тростью вдоль улицы. Магоногоновичи направились в этом направлении.
— Хорошего вам вечера, мисс Митикицкая.
Элен некоторое время смотрела вслед удаляющейся прихрамывающей фигуре и повела плечами, как при ознобе. Последние два раза при встречах он предлагал ей работу. И обещал платить в два раза больше, чем Фенберг. Элен подняла воротник и чихнула.
Майк и Элен медленно шли к дому Элен после сеанса. Они посмотрели обе картины, и было уже больше одиннадцати вечера. Фенберг был, как никогда со времени смерти Дарлы Беган, полон надежд и счастлив. ФБР отыскало след Туберского и обещало найти его к завтрашнему утру. За это Фенберг был благодарен им. По крайней мере, Джон был жив. Элен с нетерпением ждала встречи с этим противоречивым братом Майкла. Она ничего не сказала о Бегане.
— Можно задать нескромный вопрос? — спросила она. Улицы все еще были ярко освещены после праздников. Завтра, когда украшения снимут, город будет выглядеть мрачнее.
— Вы хотите знать, сколько я зарабатываю, — сказал Фенберг.
— Нет. А сколько вы зарабатываете?
— Примерно пятьдесят долларов в неделю минус налоги. Нам пришлось урезать всем зарплату с вашим приходом в газету.
— Что ж, это хорошо потраченные деньги.
— Вы придете на свидание? — спросил Фенберг.
Элен взяла его за руку:
— Фенберг, вы, может быть, не обратили внимания, но с тех пор, как я здесь, мы едим вместе три раза в день, работаем вместе по крайней мере восемь часов в день, некоторые при этом, правда, не перерабатывают. Мы проводим ночи друг у друга в домах.
— В разных комнатах, — добавил Фенберг.
— Далеко не всегда.
— Несмотря на ваши догматические утверждения, каждый при этом платит за себя. Я предлагаю, чтобы вы позволили мне угощать вас, скажем, чаем из трав и фантастическими обедами четыре дня подряд.
— Почему четыре? — спросила Элен. Его рука была сильной и надежной.
— Представление. Соблюдение этикета. Волнение погони. И затем, скажем, на четвертый день у вас будет перед мной достаточно моральных и финансовых обязательств, чтобы позволить совершить над собой неслыханные сексуальные зверства.
Что-то кольнуло Элен.
— Вы можете пояснить?
— Нечто среднее между невинным детским разговором и слезной мольбой, — бесцеремонно сказал Фенберг. — Хотите посетить несколько раундов 'упрямой индийской принцессы и неумолимого смотрителя парка'?
— Вы традиционны и старомодны. Мне это нравится в мужчинах, Фенберг. Я вот только сомневаюсь насчет четвертого дня.
— Я очень привлекательный и умею целоваться, — сказал Фенберг.
— Кто забил вам голову этими сказками?
— Все десять тысяч китаянок не могут ошибаться.
— Что произошло с вашими родителями? — спросила Элен.
Фенберг остановился, Элен тоже.
— Черт! — сказал он. — Понял. Мы меняем предмет разговора.
— А-ха.
— Зачем вам это?
— Любопытство, — ответила Элен. — Кроме того, это шаг на пути к следующему вопросу о вашей жене и этой фотографии, которую вы всегда носите в правом кармане рубашки.
— Если я расскажу вам о своей жене, вы будете встречаться со мной?
— Возможно.
Они продолжали идти.
— С точки зрения переговоров это не очень хорошо, — сказал Фенберг. — Вы должны пообещать что-нибудь более конкретное.
— Ладно, — ответила Элен. — Я расскажу вам о своих трех мужьях.
Еще пять шагов. Фенберг снова остановился.
Он был шокирован, потом его охватили подозрения, неизбежные и даже обостренные в человеке,
