— Мы живем в жестоком мире. Мы ведь не мастера Дзен и иногда чувствуем себя одинокими. Я думаю, что и вы тоже. А про себя я знаю, что очень одинок.
— Тогда купите собаку, Фенберг.
— Ух. — Фенберг незаметно моргнул. Эта леди была строгой. Он подумал, что они несколько раз встретятся, а потом, может быть, поссорятся. Он также начал понемногу подозревать, что Митикицкая слегка тронутая, что испугало его больше, чем ее замечание, потому что мысль, что Митикицкая сумасшедшая (овсяная маска и все прочее) была на самом деле очень привлекательной для Фенберга.
И тут он увидел ящики.
Фенбергу стало плохо. Митикицкая сказала то, чего не должна была говорить. Он не слышал, что она контролировала свой голос, стараясь не впасть в истерику. Она была в панике и хотела только, чтобы Фенберг пообещал то, чего не может гарантировать ни один мужчина — что он никогда не обидит ее. Конечно, она не сказала этого вслух. Она сказала, что отдаст Фенбергу деньги, которые он заплатил ей за дорожные расходы.
Значит, она уходит.
Фенберг переступил с ноги на ногу и задумался. Прекрасно, первый репортер в этом году, и снова то же самое. Митикицкой хотелось, чтобы рядом оказалась ее терапевт, или сестра, или даже мать. Но больше всего ей хотелось подбежать к Фенбергу, разреветься и признаться, что была не права.
Но Фенберг взял свою куртку и ушел.
Фенберг хлопнул входной дверью ранчо. Внутренняя дверь тоже хлопнула в унисон. Он остановился, чтобы купить газету, когда шел от Элен. Позавчерашнее сообщение ФБР не оправдалось. Агенты приняли за Туберского высокого индейца, рыбачившего в одном из уголков национального парка.
— Как Элен? — спросил Злючка Джо, откусывая кусок от сэндвича.
— Заткнись, — сказал Фенберг, пролетая мимо. У Джо вытянулось лицо, и он потихоньку попятился к двери.
Фенберг вернул его. С редким для него выражением страха на лице Злючка Джо уставился на почтовый мешок.
— Это что, черт возьми, такое? — спросил Фенберг.
В воздухе стоял запах расправы.
— Я ничего не сделал.
— Я и не говорю, что ты сделал. Что в мешке, Джо?
— Почта. Для Джона, — выпалил он. — В комнате есть еще один такой мешок. Почтальон доставил их примерно час назад. Он сказал, что у Джона был почтовый ящик на почте, который переполнился за последнюю пару недель. Он сказал, что обязан доставить это.
— Извини, что я сорвался, — сказал Фенберг сквозь зубы. Он сгреб тяжелый мешок и отнес его в свободную комнату Туберского. Там он бросил его на кровать рядом с другим мешком. Затем Фенберг остановился у двери и опустил голову.
Возникал законный вопрос.
Почему некто, лишенный карьеры и клуба, получает столько корреспонденции? Фенберг присел на кровать брата и склонил голову набок. Нет. Он отвернулся. Святость почты, право на личную тайну и все прочее, Что делало его страну великой и о чем Фенберг с удовольствием писал в передовицах. Нет. Он не будет открывать почту своего брата. Но не будет ничего плохого, если вытащить всего несколько конвертов и посмотреть на обратные адреса.
Фенберг нахмурился. Он быстро вытащил пачку писем. И еще одну пачку.
Это нельзя было назвать корреспонденцией.
Снаружи Злючка Джо направлялся кратчайшим путем к дальней границе ранчо. Клиффорд терроризировал котенка под амбаром. Оба они услышали леденящий душу крик. Так кричат, поранив руку пилой.
Фенберг снова закричал, схватил письма и смял их.
Это были счета.
Или, точнее, ненавистная почта от кредитных компаний.
Дюжины писем из разных банков с заголовками, похожими на заголовок официальных писем Американской Нацистской Партии, пестрели ярко-красными надписями на конвертах: ТРЕТЬЕ И ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! Фенберг высыпал содержимое обоих мешков на индейское стеганое одеяло Туберского и судорожно просматривал. В основном, это была старая корреспонденция и каталоги, потому что с тем, у кого есть семнадцать кредитных карточек, происходит всегда одно и то же. Он автоматически включается в компьютерные банки данных всех магазинов и почтовых отделений в свободном мире.
Час времени ушат у Фенберга, чтобы узнать страшную правду. Туберский подделал подпись Фенберга на всех семнадцати карточках. Одна «Джемко», три золотых карточки 'Америкэн Экспресс', шесть «Мастер-карт», две «Визы», 'Обеденный Клуб' (они все еще живы?), «Сиере», 'Аберкромби & Фич', 'Пеп Бойз', и, наконец, с трудом выдаваемая карточка 'Нейман-Маркус'.
Фенберг подвел итоги. От такого финиша могло парализовать. Учитывая акульи заемные проценты и штрафы за все, начиная от задержек и кончая тем, что ты правша, Туберский был должен бешеную сумму, от которой подкашивались колени и подводило желудок — 45096 долларов 34 цента.
Фенберг сидел на кровати, ослабев, глядя прямо перед собой взглядом заключенного концлагеря.
Зазвонил телефон.
Это был его банкир. Он извинился за то, что беспокоит в выходной, но ему хотелось бы обсудить штраф за слишком раннее изъятие суммы, которая накопилась у Фенберга на срочном счету.
— Почему… раннее… изъятие…
— Их изъял ваш брат, Джон… практически в тот день, когда он исчез. Но, Майк, там была ваша подпись.
— Моя подпись?
— Ну да. Вы закрыли счет и забрали все двенадцать тысяч долларов. И между прочим, не забудьте, что в этом месяце вы должны были внести последний взнос за ранчо, Да, передо мной нет конкретных цифр, но я думаю, это примерно пятнадцать тысяч с мелочью. Увидимся у Ротари. Пока.
Майк повесил трубку. Он в трансе вычислял… 45096 доллара 34 цента — кредитные карточки. О'кей. Плюс… 15 221 долларов 42 цента — взнос за ранчо. Последний срок оплаты через три недели. О'кей. Плюс… 714 долларов 98 центов — штраф за раннее изъятие суммы.
В общем и целом о'кей, клац-клац- клац… 61032 доллара 74 цента. Спасибо за то, что покупаете у Марта.
Из-за того что имя Фенберга было везде подделано, он был теперь должен ужасную сумму 61 032 доллара 74 цента.
Даже-если-удастся-перевести-дыхание, не-забудьте-подписать-чек-проверьте-наш-адрес-в- маленьком-прозрачном-окошечке-на-конверте-и-номер-вашего-счета, спасибо-и-извините-за-угрозы-и- намеки-что- вы-дырка-от-задницы-на-лицевой-части- наших-конвертов.
Нейман-нравоучитель-Маркус.
Фенберг обшарил весь дом, конфисковал все картины Джона Туберского вместе с рамками и сложил в два больших ящика. Ящики он погрузил в свою машину. Потом он со стальным взглядом прошел в конюшню и открыл старый ржавый сейф, закрытый со всеми возможными предосторожностями, в котором лежала охотничья винтовка и несколько наборов патронов.
— Ты куда? — закричал Клиффорд через двор. В руках у него было лассо, которым он пытался поймать спрятавшегося под амбаром котенка.
Фенберг направился к своему черному пикапу с винтовкой через плечо.
— Я собираюсь найти башню, — сказал Фенберг. — Я хочу залезть на самую ее вершину. Я перестреляю всех ни в чем не повинных наблюдателей.
— А мне можно с тобой?
— Нет.
