отношение к теории дебютов было в какой-то мере оправдано с точки зрения практики.
Подготовке Ласкера к соревнованиям содействовала его шахматная универсальность. Он не имел «вкуса», не имел «стиля», он все делал одинаково хорошо – в защите и атаке, в спокойных позициях и бурных осложнениях, в миттельшпиле и эндшпиле. Поэтому главной целью его подготовки было изучение особенностей стиля партнера. Ласкер всегда старался создать на шахматной доске такую ситуацию, в которой партнер чувствовал бы себя неуверенно. Может быть, именно поэтому Ласкеру трудно пришлось в матче со Шлехтером, творчество которого было в какой-то мере безликим, и Ласкеру не к чему было «прицепиться».
Я знал почти все партии Ласкера начиная с 1921 года. В 1936 году, готовясь к III Московскому международному турниру, решил проверить: а как же играл Ласкер в лучшие свои молодые годы? Взял у С.О. Вайнштейна (библиотека у него была отличной) сборник 75 партий Ласкера (на немецком) и засел за работу.
Удивлению границ не было… Ранее я, конечно, видел отдельные партии молодого Ласкера, полные сложной, интересной борьбы, но это были специально подобранные партии. Для сборника же, содержащего большое количество партий, возможностей для отбора, естественно, меньше. Как правило, Ласкер выигрывал по стандартной схеме: упрощения, переход в эндшпиль, использование технических промахов противника! Так играл молодой Ласкер!
Да это и понятно: его партнеры уступали ему в понимании шахмат, и при универсальности стиля Ласкера это был наиболее простой путь к победе.
Ласкер всегда оценивал позицию с практической точки зрения. Даже если объективно позиция плоха, но практически (при ограниченности способностей человека) защитима, Ласкер оценивал ее как равную. В 1935 году во время II Московского международного турнира мне неоднократно приходилось с ним анализировать, и такой практический подход к шахматам был для меня открытием.
Но готовился к соревнованиям Ласкер с большой тщательностью. Заранее приезжал на турнир, чтобы акклиматизироваться. Большое внимание обращал на питание, условия игры и отдыха. Он в совершенстве знал своих партнеров, их достоинства и слабости. Ласкер был великим психологом, он знал, когда следует уклониться от матча (партнер в хорошей спортивной форме), а когда, наоборот, надо стремиться к борьбе! Так, несомненно, он действовал и с Таррашем, и с Рубинштейном, и с Капабланкой… Но разве можно это осуждать? Правил проведения соревнований на первенство мира тогда не было и каждый мог действовать по своему усмотрению. В этом отношении Ласкер отличался от Стейница (тот от соревнований не отказывался) но Капа и Алехин следовали примеру Ласкера…
Чтобы понять Ласкера как человека, надо представить себе то общественное положение, которое занимали шахматы (и шахматисты) во времена Ласкера. Профессия шахматиста всерьез не воспринималась. Если профессия музыканта была делом почетным, то увлечение шахматами встречало в обывательских кругах отношение ироническое, примерно такое же, как «профессия» картежника… Естественно, что Ласкер, хотя сам отлично понимал и высоко ценил шахматы, стремился получить какую-то другую, более «уважаемую» профессию и проявить себя в ней. Поэтому он становится математиком, философом, публикует книги, не связанные с шахматной игрой, не пренебрегает и коммерцией. Уместно напомнить, что и Капабланка придерживался этих же норм поведения – он и дипломат, и коммерсант (приезжая в Москву, Капа уговаривал Н. Крыленко посодействовать в продаже кубинского сахара), и просто светский человек. В отличие от своих предшественников аристократ Алехин открыто стал настоящим профессионалом и не стыдился этого!
Ласкер иногда скрывал свою любовь к шахматам. Свидетельство тому – предисловие Альберта Эйнштейна к биографии Ласкера, составленной Й. Ханнаком. Когда Ласкер в 1937 году переехал в Нью-Йорк, он встречался с великим физиком, и, естественно, два эмигранта из нацистской Германии увлеченно обсуждали самые различные проблемы. Великий шахматист, конечно, лучше разбирался в человеческой психологии, нежели великий физик; к тому же Ласкер был на одиннадцать лет старше – он и внушил своему собеседнику, что он, Ласкер, многолетний чемпион мира, не любит шахматы! Вот что писал об этом Эйнштейн:[2] «Эмануил Ласкер был, без сомненья, одним из самых интересных людей, с которыми я общался в зрелые годы моей жизни… мало было тех, кто соединял своеобразную независимость личности с подлинным интересом ко всем большим проблемам человечества. Я не шахматист и поэтому не в состоянии восхищаться его духовной мощью в той сфере, где лежат его величайшие интеллектуальные достижения, а именно в области шахматной игры…
…Мы сблизились во время совместных прогулок, обмениваясь мнениями по различным вопросам. Это был несколько односторонний обмен, в ходе которого я больше получал, чем отдавал, так как Ласкер был по природе своей одним из тех энергичных людей, для которых естественнее утверждать свои собственные мысли, чем прислушиваться к чужим.
Меня в этой личности, вопреки лежащей в ее основе жизнеутверждающей силе, поражала какая-то трагическая нота. Неслыханное умственное напряжение, без которого не может обойтись ни один шахматист, так переплеталось с игрой в шахматы, что он никогда не мог избавиться от духа этой игры, даже когда занимался философскими и общечеловеческими проблемами. При этом мне казалось что шахматы были больше его профессиональным трудом, чем собственно целью его жизни. Его истинное стремление, казалось, было направлено на научное познание и на ту красоту, которая присуща творениям логики, красоту, из волшебного круга которой никто не в силах выбраться, кто однажды в этот круг вступил. У Спинозы материальное существование и независимость были основаны на шлифовке увеличительных стекол; тем же были и шахматы в жизни Ласкера…»
Несомненно, Ласкер кривил душой. Перед лицом величайшего физика нашего столетия он не осмелился поднять шахматы на должную высоту. Но когда Ласкер освобождался от общепринятой негативной оценки шахмат, то проявлял свои подлинные чувства и горячо защищал право быть шахматным профессионалом (см. предыдущую статью о Ласкере).
И это был подлинный Ласкер (без какой-либо рисовки!), преданный шахматам, готовый за них постоять.
Ласкер не только высказался в пользу профессионализма, но и указал пути материального обеспечения мастеров-профессионалов. Прежде всего он высказался за создание ФИДЕ: «…Молодые маэстро… добьются объединения шахматного мира в деятельную организацию». Далее он настаивал на введении авторского права на текст шахматной партии. Он считал, что именно так можно обеспечить материальную базу профессионализма.
Прошло несколько десятилетий. И теперь ФИДЕ обсуждает этот вопрос. Президент Ф. Олафссон запросил мнение нескольких специалистов (читатель, конечно, догадывается, что мой ответ был положительным). Образована комиссия во главе с Л. Принсом (Нидерланды), которая должна представить доклад Генеральной ассамблее…
В жизни пожилой Ласкер (молодым я его не мог знать) был милым, мудрым и доброжелательным человеком. Он не находился во власти предрассудков, был первым большим шахматным мастером который приехал в Советскую Россию после Октябрьской революции. И впоследствии Ласкер неизменно принимал приглашения на участие в соревнованиях в Советском Союзе.
Возможно, что портрет великого шахматиста, данный в этом предисловии, на первый взгляд покажется необычным. Но пусть читатель сначала прочтет книгу, а затем уже составит окончательное суждение.
Теперь же, когда мы с вами, уважаемый читатель, познакомились с великим шахматистом и мыслителем, перейдем к оценке его «Учебника шахматной игры».
Ласкер, видимо, не считал, что он должен дать читателю нечто особо глубокое и законченное. В этом отношении характерны его примечания в сборнике партий международного турнира в Петербурге (1909) – они слишком лаконичны. И это соответствует подходу Ласкера к шахматам – раз шахматная игра неисчерпаема, а ресурсы партнеров ограничены, то к чему глубина анализа? Другое дело глубина мышления за доской – иначе не победишь!
Учебник содержит начальные сведения о шахматной игре, некоторые примеры, которые должны дать читателю представление о тонкостях шахмат, и объемистые сведения по теории начал (с пояснительными партиями).
Глава о комбинации включает множество примеров, относящихся ко всем стадиям шахматной партии. На мой взгляд, представление Ласкера о комбинации несколько старомодно, но коллекция примеров
