только по выходным, когда у дверей выстраивалась вереница новозеландцев с рюкзаками.
Чесночный запах тянулся из-за двери Каро. Я повернул ключ в замке. Дверь не открывалась — была заперта изнутри. Я забарабанил в дверь кулаком.
— Каро! — орал я. — Этот библейский подонок с тобой?!
Через несколько минут она ответила:
— Марк, уходи. Я прошу.
— Ты моя жена! — не унимался я. — Что ты делаешь?
— Пытаюсь сохранить нам жизнь.
— Ты с ним трахаешься? Трахаешься, да? Отвечай! — Я со всей силы пнул дверь, но она не поддалась. — Ты же моя жена, сучка сраная!
— Марк… — умоляла Каро с той стороны двери. — Марк, прошу тебя… Не делай хуже…
Я хотел было спросить, что может быть хуже, когда вспомнил про пистолет и стремглав вылетел на улицу.
Вдоль дома вела небольшая тропка — к воротам, за которыми скрывался сад. Я прошел через ворота и очутился среди неухоженных зарослей. В окне спальни горел свет. Меня затошнило от ревности. Я вытащил пистолет и прицелился в окно. Первого выстрела я не услышал, потому что в это время над домом пролетал самолет — посадочные огни с плошки величиной. Вторая пуля пробила раму и оставила в стекле зияющую дыру.
Меня захлестнул ужас: вдруг я попал в Каро? Я опустил оружие.
Минут через пять ворота заскрипели. В сад кто-то вошел.
— Киллер? — спросил меня мужской голос.
— Что?
— Ты как? — Голос звучал участливо, почти ласково. Ласковый Иисус.
Он подошел ближе, выставив перед собой руки.
— Слушай, если хочешь меня убить — стреляй. Но лучше выслушай. Ладно?
Я молчал. Было темно, так что вряд ли он видел выражение моего лица или куда я целился. И все же он бесстрашно подошел и положил руку мне на плечо.
— Послушай, я должен извиниться. До сих пор я понятия не имел, что Каро вышла за тебя замуж. Она же кольца не носит… Я думал, ты очередной придурок — у Каро сотни придурков, которые лезут ей под юбку. Когда я посылал своих ребят к тебе, я не недооценил ваши отношения.
— Значит, признаешь, что ты хотел меня покалечить?
— Да откуда мне было знать, что ты ей так дорог? К тому же все вышло совсем не так, как я рассчитывал. Ты сам избил моих ребят. Так что ты дергаешься?
— Ты трахнул мою жену.
— Извини.
— Да уж, — хмыкнул я. — Спорим, у тебя сердце кровью обливается?
— Нет. — Плохой Иисус убрал руку. — У меня сердце кровью давно не обливается. Но к браку я отношусь с уважением. Я как-то был женат. Жена изменила мне прямо при сынишке, сидевшем дома, так что я знаю, каково тебе. Я знаю, как это больно. Давай. Пойдем прокатимся. — Что?
— Ты когда-нибудь ездил на «порше»? Поехали! И поговорим заодно. Пушка тебе не понадобится. Опасная штука!
Иисус взял у меня из рук пистолет. В фундаменте сарая виднелась дыра. Наверное, ее проделали крысы. Иисус наклонился и затолкал туда пистолет.
— Пошли.
— Надо Каро предупредить.
— Я уже предупредил.
— И что она сказала?
— Не поверила. Думает, я тебе яйца струной откромсаю, — рассмеялся он.
Дорогущий «порше» оказался тесным и неудобным. Внутри помещалось всего два кресла. Толстяк бы в эту машину не влез.
— Значит, теперь, по логике вещей, ты должен отвезти меня на заброшенный склад и насадить на крюк для туши? — предположил я.
— Нет, — ответил Иисус. — Ты застал главаря преступников врасплох и столкнулся с его человеческой стороной, и теперь главарь демонстрирует положительные черты характера — а ты о них и не подозревал.
— Скажи-ка, — начал я, — тогда, в ботаническом саду, ты меня узнал?
— Конечно. Я ведь сжег твою книгу.
— Так это было просто совпадение?
— Нет. Я попросил эту сучку составить список всех ее хахалей. Длиннющая писулька вышла. Я вас всех навестил и унизил.
— К чему такие хлопоты?
— До сегодняшнего дня я думал, что она принадлежит мне, — вздохнул Иисус. — Нет, правда, черт возьми.
Он завел машину, снял с ручника и вынырнул на дорогу прямо перед черной машиной. Автомобильчик замер как вкопанный. Иисус вдавил педаль газа в пол, и мы понеслись вдоль палисадников. Я вдыхал аромат его одеколона — хвойный, пряный, пахнущий первой любовью, красотой и богатством. Машина сияла безупречной чистотой. Я внезапно понял, что мне нравится ехать в дорогушей тачке с опасным Иисусом-преступником в качестве шофера.
— Хреново тебе? — спросил Иисус. Он не издевался, ему правда было интересно.
— А ты как думаешь?
— Конечно, хреново. — Он порылся в «бардачке» и передал мне серебряную фляжку. — А все женщины… Если принимать женщину всерьез, не успеешь оглянуться, как она тебе полчлена отхватит. Решит, что тебя можно использовать.
Я открыл фляжку и понюхал содержимое. Коньяк. Я сделал большой глоток и почувствовал, как алкоголь обжигает внутренности.
— Я стрелял… Почему ты не выстрелил в ответ? Иисус пожал плечами.
— Насилие привлекает меня не настолько, как ты думаешь. Понимаешь, Киллер, во мне много от актера. Я играю на публику. Мне надо, чтобы мои парни меня боялись, вот я их и запугиваю. Без страха в нашем деле далеко не уедешь. Странная работа — преступник.
— Так почему ты этим занимаешься?
— Скучно. Нет, правда. Все заурядное меня с ума сводит.
— Например?
— Луна.
Мы ехали к центру вдоль Темзы. За нами неуклонно следовала большая полная луна: то она играла бликами на воде, то просвечивала сквозь ветви деревьев.
— Красиво, как думаешь?
— Давным-давно я бы ответил «да», — сказал Иисус. — Но я слишком много раз это видел. Всегда одно и то же. Луна угнетающе предсказуема. — Он вытянул из пачки сигарету. — Я был способным ребенком. Ты слышал про школу Мэри Суоллоу для одаренных детей?
— Нет.
— Нет? Нуты и невежда. Известная школа, я выиграл стипендию на образование. Только меня оттуда вышибли. Сказали, я неуправляемый.
— С чего ты мне это рассказываешь?
— Пытаюсь объяснить. Я был гиперактивным мальчишкой — еще до того, как придумали это слово. Я непоседа. Поэтому и крушу все вокруг. Даже когда мне совсем не хочется.
— Ты не читал рассказ «Бес противоречия» Эдгара Аллана По? — спросил я.
— Я что, похож на человека, который станет читать рассказ «Бес противоречия» Эдгара Аллана По?
— Нет. Но на человека, который посещал школу для одаренных детей, ты тоже не похож.
