которой вполне целесообразно прирезать нас в ближайшей подворотне.
Без десяти десять мы уже прохаживались под соснами в ботаническом саду. Туман так и не рассеялся, и деревья тонули в серебристой дымке. Было холодно, но дрожали мы не от этого.
Я хотел взять пистолет Уоррена (на всякий случай — вдруг Иисусу понадобятся не только деньги), но Каро упросила меня оставить его дома. «Даже с пистолетом ты им ничего не сделаешь. Ты вообще стрелять умеешь? Нет. Если Иисус узнает, что у тебя пушка, он решит, что ты что-то задумал. Не надо, Марк, не бери».
Я и не взял.
В пять минут одиннадцатого появился Питер-Скала, с ним шел незнакомый парень, похожий на судебного пристава: квадратная башка на квадратных плечах, дешевый костюм. Скала без Иисуса выглядел намного спокойнее; очевидно, он решил для себя, что мы с Каро никакой опасности не представляем. Он даже извинился за тех амбалов, которых подослал Иисус.
— Такой уж у меня братец. Он даже со мной себя так ведет. Только что сама любезность — и вдруг взорвался.
А это Рак, — представил Питер своего спутника. — Врастает в должника, как раковая опухоль.
Каро поставила сумку с деньгами на скамейку, Рак подошел, расстегнул молнию и вытащил пачку банкнот. При виде денег глаза у него заблестели.
— Обалдеть! — Питер от души рассмеялся. — Здесь все?
— Шестьдесят пять тысяч, — подтвердил я. — Как договаривались.
— Ну вы даете! — восхищался он, — Надо признать, не ожидал. Даже поспорил, что денег вы не принесете.
— Можно идти? — спросила Каро. Скала покачал головой.
— Я должен вас обшмонать.
— Не беспокойся, — мило отозвалась Каро.
— Знаю, фигня это все, — поморщился Питер, — только Иисус велел проверить, вдруг на вас микрофоны висят.
Рак профессионально прощупал нас и провозгласил, что все чисто.
— Вот и хорошо, — кивнул Скала. — А теперь самое неприятное: Иисус сказал, вы еще две штуки должны.
— Что? — изумились хором мы с Каро.
— Я тут ни при чем, — добавил Скала. — Вы же его знаете.
— Откуда взялись лишние две тысячи? — удивился я.
— Иисус сказал, это плата за разочарование.
— За что? — переспросила Каро.
— За разочарование. — Питер кивнул на меня. — Ты его разочаровал, чувак… как тебя там?
— Марк, — ответила за меня Каро.
— Точно. Иисус Марка поводить пустил. Какой-то придурок стал обзываться, Иисусу пришлось его приструнить. А Марк особой благодарности не выказал. Иисус говорит, он вроде даже против был. Отсюда и денежки. Штраф за разочарование. Ты обидел Иисуса.
— Чушь собачья, — простонал я.
Скала собирался поспорить, но передумал.
— А знаешь, я тебя понимаю, — неожиданно заявил он. — Иисус меня уже довел. Но он мой брат. Я от этого старого хрена, да… никуда. Ого, в рифму!
— Может, ты соврешь, что мы заплатили две штуки сверху?
— Боюсь, не выйдет. Иисус у нас в математике рубит.
— А если мы не заплатим? — спросил я. Рак сплюнул.
— Тогда все по-новой, — ответил Скала. — Иисус будет удваивать долг каждый месяц, пока вы снова не обанкротитесь. — Он пожал плечами. — Сам решай, чувак. Только я знаю, что сделал бы на твоем месте.
Я призадумался.
— У меня есть машина, на несколько штук потянет. «Фиат», — сказал я наконец. — Пойдет?
— Гребаный «фиат»? Старушечье барахло. Почему ты на таком дерьме ездишь?
Рак смеялся молча, но его плечи ходили ходуном.
— Не такая уж и плохая машина. — Я покраснел.
— Сколько ей лет? — деловито осведомился Скала.
— Года два.
— И что, я прямо сейчас могу ее забрать?
— Ну да.
На том и порешили. Рак уехал, а Скала взял деньги и пошел с нами, чтобы забрать «фиат».
— Пока не забыл, — заговорил Скала по пути. — Ты раньше это письмо не видел?
Он дал мне мятый листок. На листке оказалось распечатано письмо. Я тут же понял: автор — тот же придурок, который меня доставал.
«Что ты о себе возомнил, пидор вонючий? Думаешь, на тебя хоть одна баба посмотрит, если не приставить ей дуло к башке? Ты, гниль болотная, да я тебе глаза тупым лезвием вырежу, член колючей проволокой отрежу, а потом на раны керосина плесну. На тебя даже течная шавка не польстится, не то что женщина».
— Ну? — вяло спросил Питер.
— Я штук сто таких получил.
— И мы, — кивнул он. — Проверяли — все письма отправлены из библиотек или из Интернет- кафе.
Я протянул письмо Каро.
— Я думал, это дело рук твоего брата. Письма стали приходить, как только я сошелся с Каро.
Скала покачал головой.
— Иисус не печатает на компьютере. И вообще не пишет. Не в том смысле, что неграмотный. Нет, он умный малый. Просто если бы он решил тебя задеть, он бы скорее ножницы взял. — Он нахмурился. — Что, правда не вы?
— Он не писал, — снова ответила за меня Каро.
— А ты? — резко бросил Скала.
— Я тоже.
Скала добродушно улыбнулся. За исключением преступных наклонностей у него было мало общего со зловещим родственничком.
«Фиат» стоял прямо на обочине. Скала обошел его и решил, что тысячи на три машина потянет. Я протянул ему ключи.
— Правильно, — одобрительно сказал Скала. — Зато мой старший братец не будет вам больше в затылок дышать.
Мы стояли на крыльце и смотрели, как он открыл дверцу, сел в машину и заблокировал замок. Потом включил зажигание.
Нас ослепила вспышка, затем последовал страшный порыв ветра. «Фиат» разнесло мощным взрывом. Стоявшую рядом машину отбросило на другую сторону дороги. Искореженное железо, осколки стекла и кровавые куски мяса дождем посыпались на ступени дома, дорогу и проезжающие машины. На ветвях деревьев колыхались пятидесятифунтовые банкноты.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ХУЖЕ
