Он засмеялся.
– Нет, не угадала.
– Значит, с девушкой? – спросила мать, не пытаясь скрыть радости.
– Да, с девушкой! Самой красивой и доброй в мире! – Оливер вдруг вспомнил, что главный разговор между ними еще не состоялся, и смутился. – Если, конечно, она согласится…
– Разумеется, мы не станем возражать! – воскликнула мать. – Будем только рады!
Оливер вышел на улицу чуть раньше, чем следовало, и в мечтательной задумчивости побрел в направлении основного учебного корпуса отделения искусств. Последнего занятия у них сегодня не было, поэтому он и коротал время, сидя в комнате, а теперь решил прогуляться – проветрить перед самым серьезным разговором в жизни голову.
Он шел, ничего не замечая вокруг, и прошел бы мимо почты, если бы не услышал голос Энн Верлен, что-то кому-то объясняющей на повышенных тонах. Повернув голову и взглянув на нее, он остолбенел. Энн стояла у входа в почтовое отделение и беседовала с… Лесли! Та смотрела на нее недоуменно, ничуть не смущаясь, однако, и не пытаясь возражать.
Сразу сообразив, что Энн проводит очередную операцию по завоеванию его сердца, Оливер подскочил к ним и уверенным движением положил руку на талию Лесли. Та не вздрогнула и не отстранилась – повела себя так, будто ничего другого от него и не ожидала.
– Оливер! – Лицо Энн расплылось в неестественной улыбке.
– О чем беседуете? – спросил Оливер, испепеляя ее взглядом.
– Мы?.. – Энн глупо хихикнула. – Да так, ни о чем…
– Она пытается объяснить мне, что ты без ума от нее, но по каким-то непонятным причинам ото всех это скрываешь, – невозмутимо произнесла Лесли.
– Даже от себя? – спросил Оливер, в упор глядя на Энн.
Та поправила меховой воротник и опять хихикнула.
– Возможно, – кокетливо покачивая головой, ответила она.
– Послушай-ка, Энн, – сказал Оливер настолько жестко, что Энн вмиг забыла о жеманстве, – ты сильно заблуждаешься. Запомни это раз и навсегда. Я люблю единственную девушку на земле – вот эту. – Он крепче прижал к себе Лесли, и та с легким вздохом положила голову ему на плечо. – Твои дурацкие письма, выходки просто бесят меня, я скоро тебя возненавижу. Оставь нас в покое или крупно пожалеешь!
– Пожалею? Ха! – Энн нервно вскинула голову и дернула плечом. – Как бы это вам не пришлось пожалеть!
– Я тебя предупредил, – сказал Оливер тихо, но настолько категорично, что в глазах Энн блеснул страх.
Она метнула на Лесли уничижительный взгляд, хмыкнула и зашагала прочь, стуча по очищенной от снега дорожке каблуками.
– Испугалась, – удовлетворенно произнес Оливер, поворачиваясь к Лесли. Та осторожно убрала с талии его руку и устремила вслед удаляющейся Энн задумчивый взгляд. – К тебе она больше не подойдет, – пообещал он. – Я давно ее знаю, изучил все ее повадки.
Лесли посмотрела на него как-то странно, опустила глаза и медленно произнесла:
– У вас был роман, по здешним меркам, довольно продолжительный. Так ведь?
– Да, – просто ответил Оливер, не пытаясь хитрить или выбирать слова.
– Она очень красивая, – заметила Лесли, все еще глядя в землю.
– И баснословно богатая, – добавил Оливер. – А еще убедила себя и окружающих в том, будто по уши в меня влюблена и во что бы то ни стало воскресит наш роман.
Лесли подняла голову, посмотрела на него расстроенно и недоуменно.
– И?.. – На ней была короткая курточка, чудесно подчеркивающая изящные линии рук и груди.
Оливер засмеялся.
– Что и?
– Почему ты так грубо говорил с ней? И почему не хочешь ответить на ее чувства? – произнесла Лесли чуть сдавленным голосом.
Оливер притянул ее к себе и обхватил ладонями светлое лицо.
– Это же очевидно, глупенькая. К Энн Верден я абсолютно равнодушен. Ее красота холодная, быстро приедается. Такие здорово смотрятся на обложках журналов, в реальной же жизни не особенно интересны.
– Но ведь когда-то вы встречались… – напомнила Лесли, вновь опуская глаза.
Оливер нежно провел по ее щеке пальцем.
– Во-первых, тогда я был совсем другим: еще не знал, чего хочу, что для меня наиболее важно и ценно. Во-вторых, даже не догадывался о том, что такое истинная красота, потому что не встретил тебя.
Лесли наконец посмотрела на него, улыбаясь глазами.
– Когда она подошла ко мне сегодня и заговорила о тебе, я, если честно, жутко растерялась, хоть и не подала вида.
– Умница моя! – воскликнул Оливер. – Ты абсолютно правильно сделала, что не показала ей своего замешательства. С такими наглыми и напористыми особами иначе нельзя.
Лесли глубоко вздохнула, мгновение поколебалась, потом порывисто прижалась к нему и уткнулась лицом в его грудь.
– Ты в самом деле равнодушен к ней и находишь ее красоту холодной?
Душу Оливера мгновенно переполнила неизъяснимая нежность.
– Эй, а ты случайно не ревнуешь меня?
Лесли напряженно замерла, но тут же расслабилась и кивнула, становясь вдруг совсем маленькой и беззащитной как доверчивый ребенок. Она еще не сказала, что простила его, что готова забыть о пари и начать все сначала. Но Оливер больше не сомневался в этом и чувствовал себя первым в мире счастливцем.
11
– Да, ревную, – пробормотала Лесли. – Хоть прекрасно понимаю, что это глупо и смешно. И потом… – Она замолкла и крепче прижалась к груди Оливера, словно прячась от надвигающейся опасности.
– И потом? – осторожно спросил Оливер. Лесли медленно отстранилась от него, отвернулась и протянула:
– И потом я не имею права тебя ревновать. Мы ведь не… – Она усмехнулась, маскируя смущение. – В общем, нас сейчас ничто не связывает…
Что это значит? – подумал Оливер, напрягаясь от испуга. У нее нет желания вновь со мной сходиться, несмотря на чувства, на то, что вчера она так искренне за меня испугалась? Нет, только не это. Надо поскорее во всем разобраться, а то я тронусь умом, ей-богу!
– Лесли, пожалуйста, посмотри на меня, – попросил он, исполненный решимости. – Ты сказала, что готова поговорить со мной, и я, как дурак, обрадовался, приняв твои слова за согласие снова быть вместе. Взгляни же на меня, я должен видеть твои глаза!
Лесли повернулась и посмотрела на него прямо и уверенно, больше не стесняясь и не пытаясь спрятаться.
– Если я ошибаюсь, прошу, не мучай меня! – взмолился Оливер. – Скажи об этом сейчас же, и я сразу оставлю тебя в покое!
Лесли улыбнулась своей светлой искренней улыбкой. Энн никогда в жизни не научится быть настолько естественной, мелькнуло в голове Оливера. Никогда не станет такой привлекательной, такой головокружительно желанной.
Он неотрывно смотрел в глаза Лесли, ожидая ответа, точно решения: казнить или помиловать. От нее зависела его судьба, в этом чарующем взгляде таилось все, что заключалось для него теперь в понятии счастье.
– Ты не ошибаешься, – сказала наконец Лесли, и Оливеру почудилось, что на оголенных ветвях яблонь за ее спиной распустились белые весенние цветы.
– Лесли! – воскликнул он, заключая ее в объятия и принимаясь кружить, не видя проходящих мимо и
