Или, может быть, все-таки не хотел, потому что поставил не там, не в том месте, попался не тот человек, все вышло неправильно. Если бы я хотел, чтобы попался именно он, то поставил бы не на лужайке, а там, где ты встречалась…
– Где я встречалась?
– Там, где вы с ним встречались. В березняке. Мне нужно было там все устроить. Я так и хотел, но не сделал почему-то. Я мог бы даже подтолкнуть его. Очень даже просто. Все равно что муху раздавить. Или убить кролика – так просто. Он был высокий, но худой. Джентльмен – ни капли силы. Я мог бы так сделать. И хотел. Я его так ненавидел, Дженн…
Он сжал ее запястья. Апельсин выпал из ее руки. Дженна смотрела, как он покатился через всю комнату. Она могла гордиться собой – голос ее не дрогнул, когда она заговорила:
– Кто знает об этом, Джек?
– Никто. Только ты. Мистер Каттермол – тот, наверное, догадывается. Мало кто мог сдвинуть эту штуковину в одиночку. Может, он сложил дважды два – и получил пять. Все возможно. Но ничего не сказал. В конце концов, у него не было никаких доказательств. Я не хотел никому причинять вреда – уже на следующий день узнал. А тогда, как все, смотрел на комету. Увидел, как ты скрылась. Тогда я напился. Вообще, не помню ту ночь. На следующее утро я вернулся на лужайку, чтобы убрать ту штуковину, но было поздно. Тот человек уже попался. И мистер Каттермол находился там.
Хеннеси склонил голову еще ниже и, разжав ладонь Дженны, казалось, рассматривал линии на руке. Он провел мозолистым пальцем вдоль этих линий.
– Я видел, – он снова потихоньку сжал ее ладонь. – Видел тебя и его. Не нужно было этого делать, Дженн. Только не ты! Ты ведь знаешь, как я любил тебя. А теперь рассказывай мне, – он наконец поднял голову и посмотрел ей в глаза, – только не лги. Поклянись. Положи руку себе на живот. Туда, где должна быть его голова. Клянись этим. Это его ребенок? Его?..
Дженна опустила руку на живот. Внутри задвигался ребенок. Рука Джека Хеннеси сжалась в кулак, он стиснул губы. Она словно увидела, как он бьет ее. Достаточно было одного удара кулаком в живот.
– Нет, Джек, это не его ребенок, – ее снова наполнила гордость за свой голос – ни малейшей дрожи. – С ним давно все покончено, уже много лет назад. Я говорю тебе правду. Это был солдат. Я встретила его в парке. Он отвел меня в гостиницу в Чаринг-Кросс. Не знаю, почему я поехала? Просто поехала, вот и все. Мы взяли комнату на час. Ты бы тоже мог так сделать. Если человек в форме, его ни о чем не спрашивают.
– Вы выпили?
– Да, я выпила, джин с водой. Джин ударил мне в голову.
– Если без выпивки – не согласилась бы?
– Нет, Джек.
Он разжал кулак.
– Я не притрагивался к женщинам, не то что другие мужчины. Как вот Таббс. Они косяками бегали за ним. В очередь выстраивались. Я так не делал. Не притрагивался к ним. Они все больные. Я так Таббсу и сказал, только ему все равно. – Он умолк, прокашлялся. – Я берег себя для тебя, Дженн. Все время.
– Джек…
– У нас все будет хорошо, вот увидишь. У меня было достаточно времени все обдумать. После того как ты написала. Я не представлял попервах, как все можно устроить. Но теперь знаю. В конце концов, он мертв – это главное. Закончится война, и у нас все наладится. Вернемся в деревню, мы вдвоем, как я всегда и планировал, и…
– Мы втроем, Джек.
– Помнишь тот домик, который я приглядел? У реки? Он будет наш, обещаю, как только война закончится. Это еще отцовский домик. Через пару лет я стану старшим плотником. Мы соорудим настоящее гнездышко из этого дома. Там есть садик, местечко для картошки, лука, бобов. В этом доме годами никто не жил. Мне всегда там нравилось – заживем тихо и спокойно. Там я подолгу сидел, думал, чаще всего о тебе. Ведь ты знала, что моя жизнь у тебя в руке? – С этими словами Хеннеси взял ее левую ладонь в свою. На безымянном пальце этой руки теперь блестело кольцо. Оно оказалось мало и щемило.
Дженна сразу поняла, о каком доме идет речь, – у реки, заброшенный, наполовину разрушенный, пустовавший много лет. В летнее время там было холодно и сыро, а зимой все вокруг просто заливало водой. Она ненавидела этот дом – на редкость нездоровое место. Ребенку там жить нельзя.
– Это кольцо, – Хеннеси взялся за него кончиками пальцев, его голос чуть дрогнул, – бабушкино. Я берег его для тебя. Когда она умирала, я снял это кольцо у нее с пальца и берег для тебя. Восемь лет уже прошло с тех пор.
Она ненавидела бабушку тоже. Горбатая была женщина и беззубая. Всегда, увидев Дженну, норовила ущипнуть ее за щеку.
– Так что, значит, решено? – Хеннеси чуть слышно вздохнул. – Мне необходимо все решить, пока я еще здесь. Чтобы я мог дальше все обдумывать. Знаешь, там постоянно нужно что-то обдумывать. В окопах. Делать-то нечего. Сидишь, ждешь – и строишь планы на будущее. Так легче. Так что я хотел быть уверенным…
– Уверенным?
– В своих планах. Насчет домика и нашего садика.
Дженна поежилась под тяжестью его взгляда. Вот об этом она и не подумала, сказала себе мысленно. Она так тщательно, так подробно все обдумала, но совершенно упустила из виду, где они будут жить.
– Ну, так что, годится этот дом?
– Конечно, Джек, конечно… Вот только я не помню его… Он у самой реки, а придет зима…
Она запнулась. Что-то мелькнуло у Хеннеси в глазах, что-то тяжелое и торжествующее, тень непонятной радости. Он знал, как ей ненавистно это место. Он не выказал во взгляде своего
