– Помню. – Штерн отвел глаза. – Я счел это одной из твоих глупостей. Строгий, без затей дом? Почему он должен мне соответствовать, когда мне на роду написано быть вульгарным?
– Ты вовсе не вульгарный. – Констанца сделала еще шаг и оказалась вплотную к нему. – Ты просто делаешь вид. Может, это тебя забавляет. Но тебе не удастся обмануть меня своими жилетами, белыми обшлагами и новыми туфлями. Я знаю, какая у тебя голова, и немного, какое сердце. Ты отнюдь не вульгарная личность. Не поцелуешь ли меня, Монтегю? Прошло уже несколько дней, как ты целовал меня в последний раз.
– Могу, если ты просишь, – ответил Штерн. Он притянул ее к себе. Его объятие вывело Констанцу из себя, она с трудом сдерживалась. Она чувствовала, что все ящички в мозгу, которые еще секунду назад были плотно заперты, задребезжали и заколыхались, угрожая слететь с направляющих. Она сделала шаг назад. – Какой у тебя был страстный поцелуй!
– У воздержания есть свои преимущества.
– Не ехидничай.
– Я не ехидничаю. Я говорю чистую правду.
– Монтегю…
– Да?
– Знаешь, я вроде изменила свои взгляды.
– Ты часто меняешь взгляды, что и придает тебе очарование. На что именно ты их изменила?
– На поместье, где мы должны жить. – Констанца снова приблизилась к нему. Она положила руки, затянутые в перчатки, на грудь Штерна. Затем засунула ладонь ему под пальто и пиджак, так что ее тепло легло ему на сердце. Она покусала губы, и они зарделись.
– В общем-то я хотела жить поблизости от Винтеркомба. Во мне уже нет такой неприязни к нему. Я начала понимать, что прошлое уходит. Мы должны наконец где-нибудь обосноваться. Думаю, что могла бы жить в доме Пиля, если бы была там с тобой.
– Ты мне льстишь.
– Глупости, Монтегю. Я бы никогда не осмелилась. Просто я стараюсь быть практичной, вот и все. Теперь, когда мы вместе вернулись в Винтеркомб, я сочла, что довольно хорошо чувствую себя тут. Ведь он сохранил для меня и хорошие воспоминания наряду с отвратительными.
– В самом деле. В твоих словах есть здравый смысл.
Не встречая сопротивления, Констанца приободрилась. Она уставилась в лицо мужа, в его зрачки, прикрытые тяжелыми веками, которые скрывали выражение глаз, на каштановые, с рыжеватым отливом, волосы, под которыми на шее виднелась белая полоска воротничка. Вытянув маленькую ручку, она пригладила выбившуюся прядь. И сплела его пальцы со своими.
– Скажи «да», Монтегю, пожалуйста. Я устала переезжать с места на место. Мне надоело осматривать дом за домом. Подумай, мы перестроим его с подвала до чердака. Твои картины… как хорошо они будут смотреться там, в библиотеке, ты не думаешь? Мы…
– Что тебя заставило передумать? – повернувшись, прервал ее Штерн. Он спокойно встретил взгляд Констанцы.
Констанца небрежно отмахнулась.
– Ничего особенного. Я объяснила тебе. Мы женаты вот уже почти год. Все меняется. И я…
– Из-за Окленда?
– Окленда? Конечно же, нет. С чего ты взял?
– Когда ты поверила, что Окленд погиб, ты не хотела там жить. Когда оказалось, что Окленд жив, ты изменила свое решение. Может, тебе нравится мысль, что он будет твоим ближайшим соседом?
– До чего забавное предположение! – отпрянула Констанца. – Как ты несправедлив к Окленду. Кроме того, соседом будет не он, а ты. А стоит тебе захотеть, и он не будет соседом. Ты можешь в любое время получить в свое распоряжение Винтеркомб. Потребуй возвращения долга, Монтегю.
– Прямо сейчас?
– Ну, может, не сразу. Во всяком случае, не когда он в таком состоянии. Это будет выглядеть несколько…
– Вульгарно?
– Жадно. – Констанца улыбнулась. Привстав на цыпочки, она поцеловала мужа в щеку. – Тебе свойственна жадность в такой же мере, как и мне. И мы оба это знаем. Но куда благоразумнее не демонстрировать ее. Лучше немного потерпеть. Теперь я научилась от тебя науке выжидания. В конце года обязательно потребуй возвращения долга. Да и кроме того, в своем сегодняшнем состоянии – и вряд ли оно изменится – Окленд так толком и не поймет, что происходит. Быть в Винтеркомбе или где-нибудь в приюте – ему все одно. Кстати, – она глянула на часики, – я дала Джейн честное слово, что посижу днем с Оклендом. Ты же знаешь, какая она зануда! Я почитаю ему одну из ее скучных книжек. Нам бы лучше вернуться.
– Конечно. Возьми меня под руку. Дорожка скользкая.
– Благодарю, Монтегю.
Констанца, которая надежно держалась на ногах, тем не менее повисла на руке мужа. Чувствуя, что к ней возвращается бодрость в связи с тем, что она вроде добилась своей цели, в приподнятом настроении она двинулась в обратный путь.
– А ты помнишь, Монтегю? – начала она, и ее захлестнул поток воспоминаний, история за историей краткого периода ее замужней жизни. Она оставляла в стороне все те случаи, когда им было трудно найти общий язык или они огорчали друг друга, а уделяла внимание только приятным и веселым воспоминаниям. Поцелуй у алтаря, их прогулки в снегах Шотландии.
