маленькие круглые очки. Заметив, что Фредди разглядывает его, он завилял бедрами и осклабился, представляясь женщиной. Фредди только посмотрел на него неодобрительно.
– Стини, как всегда, все преувеличил. Я ему говорила, что не нужно ничего запихивать под платье – грудь у Джейн, как гладильная доска. И вся эта краска на лице – ты видел когда-нибудь, чтобы Джейн красилась, хоть чуточку?
– На себя посмотри! – Критика Констанцы, видимо, нисколько не задела Стини. – Ты совершенно не похожа на Мальчика. Мальчик самый настоящий толстяк – или, скажем помягче, упитанный. Словом, размерами скорее приближается к квадрату. Я же говорил, что тебе нужно было запихнуть подушку под одежду – тогда было бы намного убедительнее…
– Помолчи, Стини. Тихо. Итак… – Констанца обернулась к Фредди и торжественно взмахнула рукой. – Итак, сегодня перед вашими глазами, уважаемая публика, состоится только одно представление. Значительное событие… Мы представляем вам знаменитое предложение руки и сердца достопочтенного Мальчика Кавендиша мисс Джейн Канингхэм, старой деве и наследнице неисчисленных сокровищ. Итак, вашему вниманию: ночь Великой Кометы. Мы с вами находимся – прошу прощения, но у нашего Мальчика слабое воображение – в оранжерее дома в Винтеркомбе.
Констанца обернулась к Стини, который прижал руки к груди и самодовольно улыбнулся. Констанца приготовилась, и в следующее мгновение совершенно преобразилась. Да, она была не слишком высокой, слишком худой и все-таки благодаря какому-то чудесному превращению стала Мальчиком. У нее была скованная походка, слегка расставив ноги, выпяченная грудь и нервно поднятые плечи. Она точно, до мельчайших подробностей, подметила, как Мальчик не знал, куда девать руки. Перед собой Фредди увидел своего брата и преисполнился к нему жалостью – к его неуклюжести, добрым намерениям, доброму сердцу и тупости.
Констанца опустилась на колени у ног Стини и положила руку на сердце. Рука лежала сверху накрахмаленной рубашки неподвижно, как рыба на блюде.
– Мисс Канингхэм… Джейн… – начала Констанца, и хотя у нее не получалось говорить таким низким голосом, как у Мальчика, но манеру речи она передала в точности. Она подметила и его напыщенную торжественность, и скрытую неуверенность в себе, даже то, как Мальчик останавливался перед некоторыми звуками – наследством с детских времен, когда он заикался. – Конечно же, мне следует поговорить с вашим отцом. Однако, если вы желаете… если бы вы захотели. Но в настоящий момент хочу воспользоваться такой честью просить вашей руки и сердца…
Фредди слышал, как его брат боролся со словами, путался в них, тонул и в конце концов запутался в нагромождении собственных неуклюжих фраз. В исполнении Констанцы все это выглядело забавным. Она вела свою роль спокойно и убедительно, и все выходило, несмотря на то, что Стини гротескно переигрывал. Констанца, не обращая внимания на ошибки партнера, вела сценку, и в конце концов Стини и Фредди покатывались от хохота.
– О Боже, не может этого быть…Мальчик, оказывается, такой дуралей. Констанца, ты уверена, что он говорил именно так? – Стини схватился за бока, согнувшись от смеха.
– Это его собственные слова, все до последнего. – Констанца тряхнула головой и, показывая, что представление окончено, стянула ленту, сдерживавшую ее волосы.
– Бедный Мальчик. – Фредди, все еще икая от смеха, потянулся за новой сигаретой. – Неудивительно, что это выглядит так кошмарно. Он ведь не любит ее. У Мальчика никогда не выходило скрывать свои подлинные чувства. Я прямо вижу, как прояснилось его лицо, когда Джейн настояла на длительной помолвке.
– Думаю, что она сама вздохнула с облегчением. – Констанца рухнула в кресло и улыбнулась им обоим. – С большим облегчением. Ведь и Джейн любит Мальчика не больше, чем он ее. Предполагаю, что их помолвка продлится следующие лет тридцать. А Джейн все это время будет страдать от неразделенного чувства…
– Джейн? Почему это? – удивился Фредди.
Констанца и Стини переглянулись.
– Ну же, Фредди, не будь таким тугодумом… – Стини подмигнул ему. – Неужели ты не заметил? Джейн не такая чопорная, как кажется. Уже многие годы, столетия она освещает путь… – Стини, чтобы подразнить Фредди, сделал паузу.
– Кому?
– Окленду, конечно, – в один голос сказали Констанца и Стини, и оба покатились со смеху.
От смеха и заговорщического тона, каким были произнесены эти слова, Фредди словно протрезвел. Он перестал улыбаться и пристально посмотрел на них. Их предложение казалось абсурдным, однако уверенность, с которой были сказаны эти слова, заставила его задуматься. Когда случалось что-либо подобное, Фредди всегда чувствовал себя обделенным. Очевидно, Констанца и Стини обсуждали это между собой, как и многие другие свои секреты. И Фредди почувствовал, как ему не хватает этих секретов, такой же непринужденной связи, как у Стини и Констанцы.
– Все это ерунда, – бросил он, прервав молчание. – Вы все это выдумали! Джейн освещает путь Окленду? Не слышал ничего более тупого. Я этому не верю. На самом деле вы все придумали, просто сочинили, что очень на вас похоже. Откуда вы это узнали?
– О, Констанце все известно, – многозначительно улыбнувшись, произнес Стини.
– Можно подумать, что Констанца на самом деле была там, – начал Фредди, стараясь, чтобы его слова прозвучали по возможности язвительнее. – Констанца случайно оказалась в оранжерее в то самое время, как Мальчик и Джейн вошли, и Констанца сказала: «Не обращайте на меня внимания, продолжайте как ни в чем не бывало». Ерунда! Вы оба почивали в своих кроватках в детской, где вам и следовало находиться.
– Ну не совсем так, но похоже, да, Констанца? – хихикнул Стини.
– Не совсем, – лицо Констанцы было непроницаемо.
– Другими словами, вы все придумали. Как я и говорил.
– Нет, это все правда. Слово в слово. И Констанца не спала, правда, Констанца? – Стини коварно улыбнулся и обернулся к Констанце.
