пришелся.
Глава 9
Разносчику пиццы, молодому белобрысому парнишке с длинными рыжими, как у коровы, ресницами и веснушчатым лицом было не по себе. Он чувствовал себя чужим в сей странной компании, да, по сути, это так и было. Единственный человек, хорошо знакомый ему, – Аманда. Но весь вечер она старательно делала вид, что не замечает его.
Остап даже не сомневался, что это – из-за ее противного друга Макса, хлыща и фата в терминологии тети Розы. Тетушка воспитала Остапа как мать, и он уважал ее мнение. Правда, Роза Марковна и саму Аманду не жаловала, называя ее вертихвосткой и ветреницей, но тут Остап с ней был не согласен. Очаровательной и веселой девушке просто не везет в жизни! А все оттого, что она выбирает спутников по внешности, не пытаясь заглянуть в их душу. Иначе бы давно поняла, что он, Остап, для нее идеальная пара. Потому что очень давно и сильно ее любит.
Кажется, ему было лет шесть или семь, а ей – около одиннадцати, когда он первый раз ее увидел. На ней было воздушное розовое платье с пышной юбкой, на ногах – лаковые розовые туфельки, такие красивые, будто только что с экрана. Нет, она вся была как девочка с экрана, с обложки и, наверное, знала это. Она стояла во дворе, ни на кого не обращая ни малейшего внимания, и кормила голубей. Что он мог сделать, чтобы она его заметила? Только разогнаться и прыгнуть в самую гущу стаи птиц. Но Аманда не оценила его порыва. Испуганные голуби взлетели, а она назвала его дураком.
Он и чувствовал себя таковым: не смог ничего лучше придумать, кроме как ее разозлить.
Потом она выросла, и ее стали часто провожать домой друзья. А он каждый раз, увидев ее с новым парнем, безмолвно страдал, худел, бледнел и, что больше всего приводило в негодование тетю Розу, начинал хуже учиться. Праздник в его душе наступал только тогда, когда Аманда оставалась одна. И он с новой силой пытался ее завоевать, но каждый раз терпел фиаско.
Может быть, именно из-за его страданий тетушка и поторопилась купить ему небольшую однокомнатную квартирку, но Остапу это было представлено исключительно как забота о его здоровье. «Ты и так недосыпаешь, все за учебниками сидишь, да еще и лишнее время на дорогу тратить. А тут – встал, умылся, наскоро перекусил – и уже на лекциях».
Остап вздыхал, скучал, но противиться не смел. Теперь он при каждой свободной минуте приезжал к тете будто бы в гости, навестить. Но она-то сразу поняла, чем вызван его сыновний интерес, и предприняла ответный ход. Она стала каждый день приезжать к Остапу сама. Он с лекций придет – а в доме уборка и пирогами пахнет. Правда, хватило ее ненадолго, отпуск закончился, и жизнь вошла в прежнюю колею.
Наверное, Остап оказался однолюбом, потому что, несмотря на все ухищрения тети и холодность Аманды, забыть ее ему не удавалось. Он был буквально одержим ею. Частенько, незамеченный, он прогуливался вслед за девушкой и вскоре знал каждый ее маршрут и помнил в лицо всех друзей.
Этот дом он узнал сразу. Она бывала здесь каждую неделю и всегда со своим парнем – Максом. Остап его органически не выносил и часто представлял себе, как на Аманду нападут хулиганы и Макс сбежит, оказавшись трусом, а он, Остап, обязательно ее спасет. Сюжеты варьировались, место хулиганов занимали голодные собаки, сбившиеся зимой в стаю, или команда лайнера, оставшаяся без капитана. И каждый раз он проявлял чудеса мужества, изобретательности и сноровки, а Аманда оставляла позорного хлыща и бросалась к нему в объятия.
– Эй, парень! Забыл, как тебя зовут? – Макс поманил его рукой.
– Остап.
– Выпить хочешь?
– Не спаивайте мальчика, – укоризненно покачала головой Эка, – лучше бы покормили. Кстати, ты голодный?
Остап отрицательно затряс головой.
– Ну, все равно, иди к нам, чего один там сидишь?!
Он послушно пересел и с надеждой посмотрел на Эку, видно ожидая от нее поддержки.
– Кстати, о еде. И где наша пицца? – вспомнил вдруг Макс.
Лицо у парня страдальчески искривилось:
– Меня уволят.
– Не уволят. А если уволят – невелика потеря. Подумаешь, работа – пиццу разносить. Так и где она?
– Там, – Остап мотнул головой в сторону окна, выходящего во двор. – Я, как труп увидел, так ее в грязь и уронил.
– Кретин. За это тебя стоило бы уволить.
– Да как вы можете?! – возмутилась Эрика. – Он же совсем еще ребенок!
– Какой он ребенок! Такие дети в войну уже со штыками на врага шли. Тебе сколько, восемнадцать?
Остап, насупившись, кивнул.
– Ты не расстраивайся, все будет хорошо, причина у тебя уважительная, – погладила его по плечу Эрика.
– Да?
– Конечно. Лучше расскажи, чем ты в жизни занимаешься? Кроме того, что пиццу развозишь.
– Учусь. На втором курсе университета.
– А отделение какое?
– Экономическое.
– И кем после будешь?
– Финансистом.
– Ух ты. А подрабатываешь, чтобы учебу оплачивать?
– Нет. Я на бюджетном учусь, стипендию получаю. Правда, маленькую. А работаю, потому что деньги нужны.
– Зачем?
– Мечта у меня есть.
– Расскажешь?
– Нет. А то не исполнится.
– Ну и правильно, не рассказывай никому. Мечты обязательно должны исполняться, иначе какой смысл мечтать, – ободряюще улыбнулась Эрика.
– Керубино, – вдруг задумчиво произнес Филипп, внимательно прислушивавшийся к диалогу. – Ни дать, ни взять – Керубино. «Мальчик резвый, красивый, влюбленный…» Удобная роль для начинающего ловеласа. И вот уже красавица Эка крутится вокруг и вытирает ему слезки: женское сердце падко на жалость. Женственные мужчины, мужественные женщины… О век! О нравы!
– А мне нравится, – вяло возразил Макс, – есть такие привлекательные женские типажи, которые производят впечатление на мужчин именно «ковбойским шармом». Сюзи Кватро, к примеру. Из современных – Диана Арбенина.
– То-то я смотрю, вы из всего многообразия типажей именно Аманду выделили, с ее рюшечками и оборками, – саркастически заметила Валерия.
– О, Валерия, вы уже вернулись! Тихо ходите, практически неслышно. Насчет Аманды – вы ее просто плохо знаете. Есть женщины, неспособные нацепить на себя подростковые штаны, а есть – неуютно чувствующие себя в юбке. Прелесть же Аманды в том, что она разнообразна, – ответил вместо Макса Филипп.
– Валерия, не завидуйте, а если завидуете, то делайте это хотя бы не столь явно, – влезла в разговор Аманда. – Я понимаю, конечно, возраст – «уж зима катит в глаза».
Валерия вспыхнула.
– Да, она разнообразна, ваша Аманда. От хамства к грубости и обратно. Обширная палитра. Вот Лидия была неповторима. Она играла восхитительно, да! Жаль, я не успела ей этого сказать. Скупы мы на похвалу, скупы. От нас, тех, кто только потребляет, никому ни холодно, ни жарко – ни артисту, ни певцу, ни поэту. Вот критиковать – легко, тут мы все горазды. А сказать: «я люблю вас» или – «это прекрасно», да не между собой, сплетничая в гостиной, а самому артисту, в глаза – это вряд ли. Я не хочу сказать, что совсем против
