Они прошли к крытой веранде, прилегающей к дому с тыла, и сели за столик, заботливо украшенный Полиной полевыми цветами.
Некоторое время Валерия молчала, и Филипп терпеливо ждал. Потом она резко вскинула голову и, прищурив глаза, спросила:
– Скажи, почему ты до сих пор не женат?
– И это то, ради чего мы здесь? – усмехнулся Филипп.
– Нет. Я уехала тогда, потому что мне принесли фотографии с подтверждением твоей измены…
– Я не изменял тебе! – перебил ее он. – Сколько можно повторять.
– Подожди, дай мне договорить. Это не все.
Она молчала, собираясь с мыслями, потом вздохнула.
– Буду говорить все подряд, что в голову придет. Иначе вообще никогда не начну. Помнишь ту ночь, когда я осталась одна в нашей комнате в общежитии? Тебе тогда предложили ночную подработку, и ты согласился. А мне было одиноко, не спалось, и я включила тихую музыку. Через пару минут в комнату постучали – я, наверное, кому-то помешала спать. Но переживала я зря – это оказалась всего лишь Карина. Она принесла с собой банку растворимого кофе, мы вскипятили чайник и сели у окна. Проболтали почти до утра. А потом я вдруг неожиданно отключилась – потеряла сознание. С беременными это иногда случается, и я этому значения не придала.
Привела меня в чувство Карина. Она держала в одной руке нашатырь, а в другой газету и размахивала ею, как веером, у моего лица. Карина потом больше никогда не приходила, и я подумала, что она просто испугалась. Кому понравится возиться с барышней, падающей в обморок, тем более что ночью в общежитии даже на помощь без неприятностей для себя не позовешь. Объясняйся потом с комендантом, что делала в чужой комнате в столь поздний час. А через два дня мне принесли конверт с фотографиями, на которых ты был с Кариной. Я не знала, что тогда же пропали деньги из кассы взаимопомощи семейных студентов, ответственной за которую была я. Как ты помнишь, именно у меня хранились ключи и от комнаты, в которой стоял сейф, и от самого сейфа. Меня жгла обида, и единственное, чего я хотела, – не видеть тебя. Поэтому отправилась к маме. Но все равно ты должен был найти меня и все рассказать! Почему ты промолчал и не приехал ко мне сразу, как все произошло?
– И что бы это изменило? – глухо спросил Филипп.
– Я бы поверила тебе. Наверное. – Она растерянно моргнула и опустила глаза.
– Не хотел тебя волновать. Я деньги не брал и потому надеялся: недоразумение разрешится само собой. А когда узнал причину твоего отъезда – понял, что оправдываться уже бесполезно. Ты все равно не поверишь мне или решишь, будто я вру, только, чтобы выгородить себя. Да и что я мог рассказать? Фантастическую историю о том, что заснул в чужой постели, сам не помня как? А в это время кто-то совершил кражу?
– Но я все равно о ней узнала!
– Да, собственно, так и получилось: когда тебе стало известно о пропаже денег, ты не бросилась мне на помощь. Ты действительно думала, что деньги из общественной кассы взял я?! И это прекрасно зная меня?! Почему не бросилась меня защищать? Из мести?
Валерия подавленно молчала.
– Скажи, а зачем ты пошел в тот вечер в комнату Карины?! Ну не на аркане же она тебя затащила!
– За конспектом я пришел. Из-за того, что ночью работал, почти всю лекцию на следующее утро продремал. Жуткую ерунду в итоге написал. А она сказала, что ей не надо конспект срочно отдавать, можно и не торопясь переписывать.
– Она принесла мне снимки, и я сделала аборт, – сказала Валерия. – Знаешь, я даже не пытаюсь оправдать себя. Моя вина на мне и никуда не денется. Я много лет ее несу. И, конечно, дело не в краже. Я в отместку тебе сделала вид, что поверила в нее. Потому что мне стыдно было признаться, что меня буквально уничтожила твоя измена. Но я сейчас хотела сказать не о том. Сегодня мне звонила Карина. Не знаю, как через столько лет она нашла меня, хотя, пожалуй, в наше время это нетрудно – любые справочные системы под рукой. Так вот, она позвонила, чтобы попросить прощения. Она тяжело больна, и врачи сказали, что больше месяца не проживет. Вот она и захотела облегчить душу. В тот день, когда я потеряла сознание, Карина подмешала мне в кофе лекарство. А когда я отключилась, сделала слепки с ключей. Так что те деньги, в краже которых обвинили тебя, взяла она.
– Не понял?!
– Да, она попала в плохую историю, и ей срочно нужны были деньги. И она не придумала ничего лучше, как влезть в кассу. А чтобы истина не выплыла наружу, она решила нас рассорить. Вот так все и случилось. Жизнь прожита зря.
Подбородок ее задрожал, по щекам ручьями потекли слезы. Филипп, не выдержав, взял ее руки в свои.
– Не надо. Пожалуйста. Я тебя очень прошу!
Валерия затрясла головой и, забыв о манерах, размазала слезы по лицу руками.
– Теперь я могу получить ответ на свой первый вопрос? Почему ты до сих пор одинок?
Филипп ласково провел кончиками пальцев по ее щеке.
– После двух неудачных попыток я понял, что однолюб…
И он наклонился к ее губам.
Кухарка Полина, которая как раз зашла на веранду протереть пыль, едва от неожиданности не выронила тряпку, а потом тихо, на цыпочках, пошла прочь.
Глава 26
Александра вернулась на кухню и уселась за стол, подперев щеки руками. Аманды уже не было, только Полина деловито сбивала венчиком в миске белки.
– Ну что, успела ты своего майора перехватить? – она на мгновение оторвалась от работы, чтобы задать вопрос, и тут же снова дробно застучала по металлу.
– Подполковника, – машинально поправила Александра. – Успела.
И она тяжело вздохнула.
Полина отставила в сторону миску, села рядом и тоже подперла щеку рукой.
– Нравится он тебе, да? – Она внезапно перешла на «ты», заговорщицки понизив голос.
– Вот еще, – фыркнула Александра, – больно надо.
– Нравится, – убежденно кивнула Полина, заулыбавшись. – А подполковник хорош, да. Не женат?
– А я почем знаю? – неожиданно ощетинилась Александра, но сразу размякнув, добавила: – Вроде бы нет.
– Ты ему тоже нравишься.
– Ой, да что вы! И с чего только это взяли?!
– А ты не спорь. У меня глаз наметанный, я такие дела сразу вижу. Как он глазом-то за тобой зырь- зырь. Так бы и съел. Но это пока ты не видишь, а как повернешься, он сразу строгость на себя напускает. Точно говорю – запал он на тебя.
Александра подумала немного, глядя в потолок, потом пожала плечами и встала.
– Можно, я кофе себе сделаю?
– Вари.
– Лень мне. Я просто кипятком залью.
Она насыпала в чашку ложку смолотого кофе, налила крутого кипятка и села за стол, накрыв чашку блюдцем.
– А сахар? – спросила Полина.
– Не-а. Не хочу. Я с сахаром кофе редко пью, только если с лимоном или с апельсином.
– Надо же, с апельсином. Никогда не пробовала, надо будет как-нибудь сделать.
Александра взяла салфетку и карандаш, лежавший тут же на столе, и начала задумчиво рисовать. Она изобразила дом, сад и птицу над ним. Потом взяла следующую, и на ней появилась Мара, сидящая на большом валуне. На лице ее застыло выражение напряжения и страха. На еще одной салфетке Александра повторила лица женщин, которых уже нарисовала для Лямзина.
Полина, казалось, была довольна, что все ушли, а Александра осталась. То ли ей не с кем было поговорить, то ли она действительно воспылала симпатией к девушке, но она суетилась вокруг нее, то и
