позади двигались колонны восставших мертвецов.
Картину эту Ривллим видел не раз; всякий раз отворачиваясь, когда человека настигали. Но в этот раз человек был проворнее.
Будь что будет. Попытаюсь ему помочь. Человек бежал прямо на окно — но не замечал его. Этому Ривллим не удивился; он провёл в пяти комнатах не один месяц, всякого успел насмотреться. Тетрадь, что так кстати подвернулась ему под руку неделю назад, теперь была почти вся исписана. Сам Ривллим не всё понимал в том, что писал. Однако ведение записей придавало некий смысл существованию. Возможность надеяться на то, что, проснувшись в один прекрасный день, не обнаружит вокруг опостылевших пяти комнат.
Бегущий вздрогнул и издал слабый хрип, когда прямо перед ним в воздухе возник оконный проём, и человек, в нём стоящий. Странный человек — с волосами, тронутыми серебром, сильно исхудавший, но с пронзительными живыми глазами.
— Залезай, — протянул он ему руку. То, что человек говорил на понятном языке, не казалось странным. Ривллим ощутил, как предупреждающе вздрогнула комната за спиной.
— Давай же! — уже нетерпеливо повторил он, протягивая руку неподвижно застывшему беглецу. Позади того взревели охотники, увидев, что добыча вот — вот ускользнёт.
Человек ухватился за протянутую руку и проворно взобрался на подоконник.
Мертвецы остановились, потеряв след жертвы. Повелитель будет очень ими недоволен…
— Фиар! — шёпотом вскричал отшельник. — Опять…
Девушка и сама поняла. Скрежет и треск электрических разрядов. Два дня было спокойно, и вот… Она подошла поближе, с трудом подавляя желание взять Чёрный Дождь в руки, усмирить его. Так хотелось этого…
— Не подходи близко! — крикнула она и захлопнула дверь в комнату. Треск стал тише. Давление чужой воли — ничуть не уменьшилось.
Ривллим улыбался.
Губы его шевелились.
За два прошедших дня (девять дней до полнолуния, всего лишь девять) воин вновь приобрёл человеческий вид. Пятнышки от укусов вытянулись длинными остриями к центру их неровного круга, почти достигли этого центра…
— Метка, — вздохнул отшельник, осматривая пятна. — Кто — то его отметил. Чтобы никогда не потерять…
…Ривллим с кем — то разговаривал. Фиар зажмурилась; ей показалось, что голоса доносятся из страшного далека. Она наклонила голову к губам Ривллима, изо всех сил сосредоточилась.
Удавалось поймать разумом одно — два слова. Это требовало чудовищного напряжения — словно выбирать руками крупицы золота из песчаного потока.
«…тоже не думал…»
«…словно никогда…»
«…так зови!..»
Фиар продолжала вслушиваться.
— Что ты здесь делаешь? — спросил человек устало. Лицо его показалось смутно знакомым. Во снах всякое бывает.
— Я? — поразился Ривллим. Первые слова спасённого удивили. — Сижу и не знаю, как отсюда выбираться.
— Так же, как и я, — человек принялся озираться. Вновь пришедшему виделся прекрасный дворец, со множеством фонтанов, с прохладными садами и непревзойдённой архитектурой. — Здесь нельзя долго оставаться, странник.
— Где это — здесь?
Новый знакомый долго молчал, глядя ему в глаза.
— Плохо дело, — ответил он. — Ты уже почти всё забыл. Начнём с имён. Меня зовут Нинтро.
— Ривллим.
— Имя ещё сохранилось. Беги отсюда, да как можно скорее. — Нинтро поднял голову, словно вспоминая что — то, и продекламировал: — «Хранит покой и отдых для бегущих /И путника встречает, как царя/Но памятью заплатит неимущий/И вечным сном его благодарят…» Ты пытался заснуть, Ривллим?
— Пытался. Не помогает. А как…
— Минуточку. Не могу удержаться…
Комната раздалась, преобразилась, к величайшему изумлению воина. Рядом возник облицованный мрамором бассейн — неглубокий, с прозрачной и прохладной водой. При взгляде на него у Ривллима что — то беспокойно зашевелилось внутри. Где — то я видел что — то подобное, думал он. Где? Когда? Память не отвечала, она стала вязкой и непроницаемой.
Нинтро встал на колени перед бассейном, и осторожно зачерпнул пригоршню воды. Выпил её, мелкими глотками — словно редкостное вино. Лицо его посветлело.
— Устал я от пустыни, — поднялся он на ноги. Воин понял, что изрядно истрепавшееся платье его нового знакомого было добротной походной одеждой. — Как отсюда бежать? Попытайся вспомнить, Ривллим, что случилось с тобой?
Воин открыл рот и замер. Действительно, что?
Ни имён, ни образов. Постойте! Они шли… по выжженной пустыне… с кем? Кто это был? Воин уцепился за обрывок воспоминания, словно утопающий — за тонкую веточку. Подождите! Не может быть, чтобы… чтобы…
— Со мной было то же самое, — Нинтро покачал головой. — Думай, вспоминай. Если ничего не придумаешь, тебе конец.
— А тебе?
— А я, ты уж извини, пойду. Спасибо огромное… я могу предложить составить мне компанию, но тебе ведь не это нужно?
— Нет, — взгляд Ривллима неожиданно потух. — Не это.
— Думай. Вспоминай, пока ещё есть время.
Воин старался изо всех сил. Однако повсюду возникала на непроницаемую стену. И стены эти сжимались.
— Словно никогда ничего не знал, — проговорил Ривллим, с нотками отчаяния в голосе. Он швырнул свой мешок наземь, извлёк из — за пазухи изрядно потрёпанную тетрадь и принялся яростно листать её.
Взгляд споткнулся о слова.
Странные слова, ничего за ними не скрывалось, но взгляд они притягивали, как магнит — железо.
«Jior averren, anghatha vaila taifa knoiro!».
Ривллим прочёл их, запинаясь. Что — то громыхнуло над головой, Нинтро запрокинул голову. Над сводами дворца сгущались тучи.
— Не плохо, — сказал он одобрительно. — Вспоминай! Что это было?
Перед глазами Ривллима плыло множество видений — лица, карикатурно кривляющиеся, пейзажи, предметы.
— Меч! — вскричал он. — Я вспомнил, у меня был меч. Он звался… звался…
— Так зови его! — Нинтро потряс его за плечо. — Торопись, Ривллим — останавливаться нельзя. Второй попытки не будет.
Воин закрыл глаза и вновь повторил непонятную фразу.
Видения стали более отчётливыми, вязкие стены дрогнули. Гром раскатился над их головами, и в зале дворца стало ощутимо темнее.
