Сразу вслед за тем гулко хлопнула дверь.
Раздался удар. За ним — еще один.
Громкий звон — и в двух смотровых щелях, прорезающих стены башенки, сверкнула яркая вспышка. Будто взорвалась тысячеваттная лампочка.
Кто-то пронзительно взвизгнул.
— Держи его! Держи! — заверещал другой голос.
На вершине башенки возник силуэт, по которому было невозможно судить — Коля это или не Коля, да и вообще: человек или нет?
Силуэт метнулся к краю парапета, ограждающего вершину башенки.
Отшатнулся назад.
— Ага, вот он! — с этими словами появился второй силуэт. Вот это был точно человек — и притом гигантского роста. На его голове даже в полутьме было легко различить шляпу-треуголку.
'Капитан!' — догадался Денис.
Капитан или нет — но это был точно кто-то из экипажа. И преследовал он того малорослого незнакомца, который выскочил на вершину башенки первым.
'Эх, если это действительно Коля, то-то попадет ему от Берендея! — вздохнул Денис. — И зачем только было лезть куда не просят?'
Преследуемого явно загнали в угол.
Человек в треуголке выхватил из ножен клинок, тускло блеснувший при свете звезд.
— Сдавайся! — воскликнул он.
И тут Коля — или тот, кого Густав принимал за Колю — совершил отчаянно смелый поступок. Он вскочил на парапет башенки, взмахнул руками и… прыгнул!
Прыгнул вниз, в кусты, хотя высота была никак не меньше пяти метров!
Самым удивительным было то, что вместо ожидаемого оглушительного треска сломанных веток раздался лишь приглушенный шорох. Будто бы невидимый парашют смягчил его падение.
Выбравшись из кустов, тень метнулась вбок — туда, где начинались живые изгороди домов, в которых обитали пассажиры 'Веселого Голландца'.
Вслед беглецу раздались громкие проклятия.
Там было и 'Вздерну верткого дьявола на рее', и 'Протащу мерзавца под килем', и 'Сто якорей тебе на нос', и 'Тысячу чертей тебе в табакерку', и много чего покрепче.
Благородный барон Густав фон Лютич отреагировал на эту хулу, изрыгаемую с ходового мостика, весьма резко:
— Эй вы там, почтенный! Вас слышит дама! Будьте любезны, умерьте свой пыл и выбирайте выражения! Если вам в самом деле хочется изловить лазутчика, попросите меня и моих людей… то есть волков! Мы мигом пройдем по его следу и, не минет четверти часа, как он предстанет перед вами — вполне пригодный к повешению на рее! Хотя, клянусь Доброй Охотой, ваша доброта не позволит даже как следует поколотить негодяя! Да и нету на 'Веселом Голландце' никакой реи… — проворчал Густав уже вполголоса, себе под нос.
Ребятам стало не по себе. Если загадочным посетителем ходового мостика, который, похоже, изрядно там набедокурил, и в самом деле был Коля, то ему крепко попадет. Если не от капитана, так от Берендея Кузьмича.
А если даже не попадет… легко ли им будет знать, что в их компанию затесался нечестный, ненадежный человек, на которого нельзя положиться? Который вот так запросто может без спросу влезть в чужие владения и устроить там громкий тарарам?
— Если это Коля, мы сами с ним разберемся, — просительно сказал Денис, обращаясь к Густаву. — И не придется никого вешать… А?
Однако тут заговорил капитан и сразу же выяснилось, что со своим заступничеством Денис мог бы и повременить.
— Это кто там на полубаке?! — горланил ван дер Страхен. — Не Густав ли фон Лютич? Не тот ли самый фон Лютич, который до смерти напугал год назад почтенную чету кроликов, когда заподозрил ее в применении запрещенной магии? Не тот ли фон Лютич, в чьем княжестве без вести пропадают честные лошади? Нет уж, избавьте меня от ваших услуг, благородный барон. На своем корабле я предпочитаю проводить расследование собственными силами. Лучше кликнуть проныру Кубеллана, чем потом найти в одном из гостевых домов свежеобглоданные косточки кого-то из пассажиров!
— Молчал бы уже, скелетина старая, — тихонько пробормотал Густав. В голос же он отвечал:
— Как вам будет угодно, любезнейший заклинатель бурь! В самом деле, лучше оставить без заслуженного наказания десятерых, чем незаслуженно покарать одного! Эта песня мне знакома, слыхивал я ее от самого князя Дитера фон Борзоффа! Вот из-за таких-то песен и подымают голову разбойники по всему Архипелагу, и творится повсеместно невесть что! Но мне-то что, мое дело сторона! Вы на своей левиафан- каравелле хозяин, а я лишь гость, а потому во всем подчиняюсь вашей воле и впредь обещаю не предлагать вам своих назойливых услуг!
— Ваша обходительность не знает границ, достойный фон Лютич. Засим позвольте откланяться и продолжить выполнение своих капитанских обязанностей, — треуголка капитана едва заметно качнулась на фоне звезд; это ван дер Страхен коротким кивком положил конец разговору.
Густав демонстративно повернулся к капитану задом, к ребятам — передом.
— Вот так-то, — сказал барон. — С этим душегубом всегда так. Сквернословит, как гиена, грозится всех утопить в бочке эля и закатать в головку голландского сыра. Но хватка уже не та, что когда-то.
— Ой, все равно я за Колю нашего волнуюсь, — Влада схватилась за голову. — Что же теперь будет?
— Знать не знаю, — прорычал Густав. — Этим должен ваш проводник по Архипелагу заниматься, Берендей Кузьмич. Он в случае чего и с капитаном ван дер Страхеном сможет договориться. Капитан ведь на самом деле — добрейший человек, мухи не обидит. Только на словах и грозен… Много раз уже на борт левиафан-каравеллы пробирались более чем сомнительные личности. Помню, я был еще совсем молоденьким баронетом, и плыли мы с моим отцом на 'Веселом Голландце'. И вот, когда мы проходили Колокольным проливом, откуда ни возьмись появился морской лемур…
— Простите, благородный барон Густав, мы, наверное, пойдем домой, — выразил Денис общее мнение. — А то как бы чего с Колей не случилось…
— Что?.. Ах, да… Пожалуй, вы правы… Знаете что? Мы вас проводим. Рутгер, Руперт, за мной!
ИСТОРИЯ ПЯТАЯ. КТО РАЗБИЛ МОРЕХОДНЫЙ КРИСТАЛЛ?
По дороге они дослушали досказанную Густавом второпях историю про морского лемура, вздумавшего утащить заливного осетра прямо с обеденного стола капитана.
И про то, как ван дер Страхен поймал воришку.
И про то, как капитан обещал сварить из пленника лемурью уху.
И про то, как в конце концов дал пару золотых на пропитание в приморских тавернах и отпустил с миром.
Но вот и их дом. Окна не светятся.
Где Коля? Прячется в кустах или изловлен уже членами команды?
Ребята с замиранием сердца вошли в гостиную.
Сразу же вспыхнул свет — лампы здесь реагировали на появление человека.
Их взорам предстала достойная умиления картина.
На софе, раскинув руки и тихонько посапывая, лежал Коля. Толстая книжка, раскрытая на середине, валялась рядом с ним на полу вверх обложкой. А из недр шкафа с горшочком-самоваром доносилась тихая, баюкающая мелодия.
— 'География и народонаселение Архипелага', — прочел Максим вслух с обложки книги. — Ха, неудивительно, что он заснул! В жизни не встречал ничего скучнее географии!
