Конечно, у нас его нет.
– Я вчера звонил им, обещали прислать сегодня.
– Этот вопрос первоочередной, ответ мне нужен до десяти часов.
Я старательно записываю в ежедневник – иначе не запомнить, но и половину записанных дел сделать не удается, – просто не хватает времени.
– Я не смогу дать ответ до десяти, – спохватился я, – у нас разница во времени с Италией, и к десяти по нашему они еще не начнут работать.
– Ну до одиннадцати, – с раздражением соглашается Сука-в-ботах, раздосадованная тем, что против таких очевидных вещей, как разница во времени, не попрешь.
– А что это такое? – окликает меня еще один «дед», презрительно тряся распечаткой протокола несоответствия по гаечным ключам, который я ему положил на стол вчера вечером.
– Это протокол несоответствия, – отвечаю я, понимая уже, что влип.
– Это не протокол, это полное несоответствие, тридцать позиций не подтверждено! Почему?
– Да откуда я знаю, ну нету у них…
– «Ну нету у них» – это не ответ! Надо выяснить. Уже третий заказ они не подтверждают одни и те же позиции. Если позиции сняты с производства, то соответствующие артикулы надо исключить из ассортимента, если нет – то нужен ответ, когда они будут и зарезервировать их.
– Хорошо, – я забираю свой неправильный документ и бегу переделывать.
– А почему не подтверждены три позиции по лейкам? – уже на бегу слышу я от Суки-в-ботах. – Они что, уже отгрузились?
Я пытаюсь вспомнить, отгрузились ли лейки, но на счастье добегаю до своего стола и вижу отгрузочные документы в ворохе бумаг.
– Да, отгрузились, – заявляю я уверенно. А зря.
– Но не отгружены три позиции, самые основные, как такое могло произойти? Когда они отгрузились?
Я смотрю на дату в документах:
– Пятого числа.
– А почему я об этом узнаю только сегодня?
Не успев проверить и завести отгрузочные документы в систему, я начинаю оправдываться:
– Ну-у, у нас вообще-то порядка пятидесяти тысяч наименований в ассортименте, как я могу знать, какие из них основные, какие – нет. После двух-то месяцев работы.
Отмазка, что у меня не хватает времени, не принимается. Считается, что времени навалом, просто я не умею его правильно распределить.
– Как это вы не знаете?! Основные – это позиции категории «А». Все они есть в каталогах, берем и смотрим!
И так далее и тому подобное… Рабочий день начался.
Подключаются директор и бухгалтерия, мой телефон не умолкает ни на секунду, Сука-в-ботах тоже умолкать не собирается:
– Давайте разберем ситуацию по итальянскому заказу, где мы их информируем о замене неподтвержденных позиций…
– Что это за новые артикулы? – не отстает второй «дед».
– Голландия подтвердила новые рулетки? – слышу я голос директора в телефонной трубке.
– Виктор!
– Берем каталог и смотрим, что это за позиции. Это
–
– Надо
– Почему молчат немцы?! Почему-у-у? Ответ нужен
Уже через полчаса после начала рабочего дня я выгляжу так: в одной руке у меня обычный телефон, куда я кричу что-то по-английски, в другой мобильный, куда я объясняю что-то по-русски, третьей рукой я тщательно записываю в ежедневник задания, которые щедро выдает Сука-в-ботах, четвертой рукой роюсь в куче бумаг, пытаясь найти документы, необходимые для второго «деда». Жаль, что у человека нету пятой руки, – нечем показать средний палец всем присутствующим.
Я выбегаю в туалет – единственное место, где можно на минутку спрятаться ото всех и перевести дух. Только бы никто не встретился по дороге… Как бы не так! Неожиданно из-за поворота появляется директор номер два.
«Бля, сейчас что-нибудь спросит… Только бы ничего не спросила», – разгоняясь, я пытаюсь проскочить опасное место, но маневр мне не удается.
– Когда у нас лестницы грузятся? – летит мне в спину предательский вопрос.
Обращаюсь к мозгу – тот выдает чистый лист, то есть «blank»; делаю вид, что вспоминаю:
– Я сейчас посмотрю, точно не помню… Я перезвоню вам.
Наконец-то мне удается добежать до туалета и быстро захлопнуть за собой дверь. Погони вроде бы нет, можно перевести дух. Непосредственно в туалет я уже перехотел, а может, и не хотел вовсе, – просто необходима была передышка. Где еще спрятаться от назойливых начальников? Другого места в фирме нету. В тишине туалетной комнаты отчетливо слышно, как моя голова гудит, словно трансформаторная будка, а в ушах стоит шум, переходящий в мелодичный звон.
Эта временная передышка кажется обманчивой – я с ужасом представляю, что сейчас из унитаза покажется голова Суки-в-ботах и спросит что-нибудь типа: «Вы разобрались с новыми артикулами на запчасти из Италии?»
«И так будет каждый день? – спрашиваю я сам себя. – Что, эти деньги действительно должны так тяжело даваться?»
Мне вспоминается, как на стройке в Америке я без особого труда зарабатывал свою нынешнюю месячную зарплату меньше, чем за неделю… Воистину, все относительно.
«Владимэр, хорошо тебе говорить: живи честно! – мысленно обращаюсь я к своему далекому другу. – Попробовал бы сам!»
А еще в тот день шесть поставщиков не отгрузили того, что надо, пять отгрузили то, что не надо, трое вообще не отдали груз, потому что у «Лопатотрека» не было дурной привычки своевременно оплачивать счета. Итальянцы так все напутали с артикулами запчастей для бойлеров, что ничего нельзя было разобрать, а немцы продолжали хранить многозначительное молчание. Угадайте, кто во всём этом оказался виноват? Правильно, я. И завтра, с самого утра, меня ждет разбор полетов по всем этим вопиющим фактам.
Естественно, по приходу домой, после таких «динамичных» рабочих дней, ни о каком писании книги не могло идти и речи – я был способен только тупо пялиться в телевизор, либо заливать в себя алкоголь гигантскими дозами.
Раздражение от столь «увлекательной» работы в столь же дружном коллективе, постепенно перерастало в стойкое отвращение. Неимоверными усилиями я заставлял себя ходить на работу, но с каждым новым днем делать это становилось все труднее. При приближении к офису «Лопатотрека» меня начинало трясти и подташнивать. Все мое естество восставало против такого позорного и недостойного занятия.
Благодаря мизерной лопатотрековской зарплате и учитывая сказочные условия труда, через несколько месяцев у меня появилась мощная мотивация… Мотивация уйти из «Лопатотрека» как можно дальше и как можно скорее. Бежать, бежать…
До меня вдруг дошел смысл, сокрытый в названии фирмы: если предположить, что слово «Лопатотрек» это результат уродливого смешения русского и английского языков, то его можно перевести как «След лопаты» или «Путь лопаты».
И уже через полгода я стал втихаря подыскивать себе иной путь. И хотя ничего стоящего пока обнаружить не удавалось, одно было ясно окончательно и бесповоротно – с лопатой мне не по пути!
Лишь, по прошествии года с небольшим мне удалось найти новую работу. Платили здесь гораздо
