– Вот она, родина! Узнаешь?
– А то!
Выйдя из машины, мы сразу же ощутили присутствие бомжей где-то рядом, по неистребимому запаху, который издают эти существа. Справа от нас располагалось несколько огородных будок, которые выглядели, так сказать, обжитыми: они были закрыты дополнительными листами шифера и фанеры, а из труб тянулся прозрачный голубой дымок.
– Ну, пошли в жилмассив, – сказал Гена, указывая на будки.
Едва мы двинулись в их направлении, как откуда-то со стороны «жилмассива» выскочила огромная пегая тварь, отдаленно напоминающая собаку. Чудовище приближалось с недружелюбным лаем, Гена схватил валяющийся под ногами кирпич и показал его собаке. Та остановилась в нерешительности, продолжая громко лаять.
– Уберите на хуй эту собаку Баскервилей! – заорал Гена бомжу, стоявшему у забора (я только сейчас заметил, что у забора кто-то стоит).
Убирать собаку бомж не торопился; знаете, они вообще редко когда торопятся. Дождавшись, когда мы приблизимся, и испросив сигарету, бомж прикрикнул на собаку. Но собака тоже не очень-то торопилась выполнять команду хозяина и продолжала нас «вести». Возможно, она вспомнила меня, человека, которого часто видела идущим по полю, но на которого так и не решилась напасть. Из-за забора показалась женщина… Точнее, так: существо, больше напоминающее женщину, нежели мужчину. Она возилась с какими-то склянками по ту сторону ограды, а когда увидела собаку, стала шипеть на нее и хлопать себя ладонью по ляжке. И собака на удивление послушно поплелась в глубь территории, поджав хвост. Мы вошли в калитку, неплохо сохранившуюся бог знает с каких времен. Жилмассив представлял собой несколько огородных будок, объединенных забором в некое подобие городка, с расчищенной между будками площадкой – очевидно, для совместных собраний и пьянок. В сторонке возвышались кучи мусора, отсортированного бомжами по какому-то, одним бомжам, понятному принципу. Поначалу казалось, что городок пуст, но если присмотреться к захламленным бунгало, то становились заметны копошащиеся в них существа. Они, как хамелеоны, приняли окрас окружающей среды… а может быть, это окружающая среда изменила цветомаскировку под своих обитателей. Я почувствовал себя неуютно – то ли из-за неподдающихся счету и скорее всего недружелюбных маргиналов, то ли из-за спрятавшейся в засаде собаки. Осмотревшись, мы направились к импровизированному столику, за которым сидела группа более- менее вменяемых бомжей. По пути я инстинктивно оборачивался, опасаясь появления злобного зверя.
– Здарово, мужики, – обратился к бомжам Гена.
– Здарово, коль не шутишь, – ответил один из них, поедавший яйцо вкрутую.
Грязные пальцы бомжа, с длинными ногтями соответствующего цвета и тонной грязи под ними, оставляли черные смоляные следы на яичном белке, но это не мешало едоку аппетитно запихивать яйцо в рот, эти самые пальцы облизывая. От такого зрелища, усугубленного невыносимой вонью, меня чуть не стошнило. Я старался не смотреть на это, отворачиваясь в сторону, но неприятная картинка врезалась в сознание и стояла перед глазами, куда бы я не повернул голову.
– Мне бы Ричу найти, – хладнокровно продолжал Гена.
– А-а, так это ты звонил насчет паспорта? – спросил трапезничающий бомж, запихивая остатки яйца в рот. Я было вздохнул облегченно, но вдруг с ужасом заметил, что он потянулся за вторым яйцом, лежавшим на столе среди пустых целлофановых пакетов.
– Ну да, я, – сказал Гена.
– Ой, хлопцы, – заговорил бомж, посыпая второе яйцо солью, – когда же вы угомонитесь с этими паспортами…
– Да ладно, отец, нам на правое дело.
– Ага… За лучший мир, за святую свободу? Знаем, воевали…
– Ну вот и тащи сюда своего Ричу.
– Топливо принес?
– Дай ему, – повернулся ко мне Гена.
– Так пусть он сначала паспорт притащит, – возразил я, демонстрируя две бутылки вожделенного горючего.
– Рича! – заорал бомж. Яичные крошки полетели у него изо рта, осыпая стол.
Ответа не последовало. Он несколько раз повторил свой клич, направляя его в разные углы двора. Один из бомжей, сидевший поодаль, возле кучи, с тряпками промычал:
– Чего разорались? Рич еще с утра на станцию ушел. Нету его.
Женщина, усмирявшая собаку, пристыдила его:
– Ну че ты людям голову морочишь? Проспись иди. Рич вчера на станцию ходил. А сегодня он здесь где-то.
Она проявила необычайную активность в поисках Ричи, косясь на топливо в моих руках; очевидно, укротительница собак хотела заработать долю в распитии горючки.
– А если этого Ричи тут вообще не будет? – тихо спросил я у Гены.
– Посмотрим… Но пойло им придется отдать в любом случае, – так же тихо ответил Гена, – иначе живыми нас не выпустят. Зря мы им бутылки показали.
Я проследил за Гениным взглядом и увидел, что у выхода стоят два бомжа угрожающего вида, причем один из них бесцеремонно показывает пальцем в нашу сторону и что-то говорит другому.
– Да-а, – протянул я, – не забывай про собаку!
Наконец Рича был найден крепко спящим в одной из будок. Наградив его серией оплеух и потоком нецензурной брани, женщина вытащила искомого героя на свет.
– Пусть паспорт захватит! – крикнул им главный бомж.
– Паспорт давай! – лупила Ричу тетка.
Тот, судя по всему, был с большого перепоя и долго не мог понять, что от него хотят.
Когда Рича наконец приблизился, Гена выхватил из его дрожащих рук требуемый документ, и стал его листать. Найдя главную страницу, он громко, с расстановкой, зачитал:
– Зиновий… Дылба… А почему тебя все зовут Рича?
Тот, покряхтев, начал рассказывать:
– Вот ты говоришь, Рича… Я тогда еще на железке работал…
– Ладно, не надо нам твоих историй! – Гена оборвал рассказчика, настроившегося, судя по-всему, на длительное повествование, и, обернувшись ко мне, скомандовал:
– Дай ему пойло и пошли отсюда!
Зиновий-Рича очень аккуратно взял у меня пластиковые бутылки, словно это были две хрустальные розы. При этом он продолжал бурчать что-то про железку, дистанцию и начальника смены.
– Ребята, – нагловато выкрикнул главный бомж, – хорошо бы и на закуску нам денюжку подкинуть. Стол накрыть, так сказать…
– Э, нет! – запротестовал Гена. – Насчет денег мы не договаривались. Давайте-ка без этой хуйни, ладно?
– Ну хоть пару евриков на пожевать нам под горючку, – продолжал настаивать предводитель маргиналов, вставая и выпрямляясь. Бомжи на входе, начали нервно перестраиваться в боевой порядок.
Гена протянул мне паспорт и приблизился к главарю этой вонючей шайки; сомнений быть не могло – мой друг собирался дать ему в морду.
– Спокойно, друзья! – закричал я, – ничего страшного! Я думаю, за столь удачное завершение сделки можно и фуршет замутить.
Я вытащил из кармана горсть монет и высыпал их на стол:
– Как говорится, от нашего столика вашему. Угощаю!
Схватив Гену в охапку, я потащил его к выходу. Главный бомж удовлетворенно кивнул стражам на воротах, и мы беспрепятственно покинули бомжатский городок.
– Не, ну ты видел?! – никак не мог успокоиться Гена, пока мы шли к машине. – Денег им еще дай! Совсем охуели. Надо было их всех там «положить», зря ты им деньги отдал.
– Да ладно, нафига связываться? Там было-то всего ничего, мелочь. Успокойся, только разборок с
