испугана: еще бы, даже ее богиня испытывала настоящий ужас! Ей жутко не нравилось все это. И чуть ли не впервые в жизни она не знала, что делать. Это не столько раздражало, сколько пугало.
Остальные люди тоже молчали: говорить никому не хотелось. Шепард решил, что будет продолжать делать то, что он делал всегда, – охранять жрицу, а Ширра с Тифой просто напуганы. Они были магами, и хоть большая часть происходившего оставалась для них непонятной, неправильность ее ощущалась отчетливо.
По пути Алвар постоянно играл с огнем: создавал небольшие фигурки из пламени. Шайни завистливо на него косилась: пока что у нее так не получалось. Самое большее, что она могла сделать, – шарик из пламени, и то не самый ровный.
– Что ты делаешь? – поинтересовался Каэхон. Он не видел пламени, но магию ощущал, как обычно, очень хорошо.
– Огонь плохо слушается, – пробормотал Алвар. – Как будто мы опять рядом с Хугом.
Слепой кхае кивнул: на его способности видеть мир духов это не слишком сказывалось, но изменения он ощущал очень хорошо. Больше всего они походили на трещинки, но точно их описать Каэхон не мог: аналогии в материальном мире попросту не существовало.
Когда кхае пришли в город, то увидели пустые улицы. Ни одного человека, даже стражника. Все будто куда-то исчезли. Тайсама хотела спросить, куда делись люди, но потом она поняла сама куда. Все население столицы Эйшена собралось на крышах. Они стояли, медленно раскачиваясь, и смотрели на небо. Воительнице показалось, что в лучах луны на лицах их блестели слезы.
– Страшное зрелище, – зябко поежилась Шайни.
– Не самое приятное, – с дрожью в голосе согласился Тайхе.
– Началось, – прошептал Мурре. – Это самое безобидное из того, что мы можем встретить. Нужно поторопиться.
– Это странно, но не похоже на то, чтобы мир рушился, – заметил Чегге деловито. Из всех кхае он единственный оставался абсолютно спокойным. – Да, что-то меняется. Но, возможно, это не затронет весь мир.
Демиург задумчиво посмотрел на луну: пока что ночное светило сохраняло и форму, и цвет. Это не могло не радовать.
– Может, ты и прав, – сказал Мурре. – Но лично я не хочу проверять. Мы уйдем из этого мира.
– Мне всегда казалось, что демиург Абатты предоставляет своим детям полную свободу, – усмехнулся Чегге. – Думаю, большинство кхае предпочтут остаться здесь. Наш дом – не только Абатта, но и весь мир.
Мурре улыбнулся искренне и светло:
– Тебе казалось.
Каэхон тихо хмыкнул: их демиург даже в такой ситуации не мог прекратить шутить. Впрочем, сейчас им всем необходимы хорошие эмоции.
– То есть, – решил уточнить Чегге, – ты нам приказываешь?
– Приказываю? – удивился Мурре. – Нет, я просто делаю вам предложение, от которого вы будете не в силах отказаться!
– Бросить все? – уточнил кхае.
– Чегге, – улыбнулся демиург. – Вы окажетесь не способными отказаться от него чисто физически. Вы все – мои дети. Я не намерен терять хотя бы одного из вас просто потому, что вам вздумалось остаться в умирающем мире.
– Кажется, нам придется принять предложение, – кивнул Чегге, сохраняя абсолютную невозмутимость.
– Тебе кажется абсолютно правильно, – согласился Мурре. – Каэхон? Тайсама? Алвар? Шайни? Тайхе? Если у вас есть такие возражения, можете оставить их при себе: они не помогут.
Каэхон нахмурился: он не любил, когда его свободу ограничивает хоть кто-то, пусть даже собственный бог. Тайсама испытывала похожие ощущения. Но высказаться решил лишь Алвар. Эмоции из него хлестали воистину пламенные:
– Я никуда не пойду! Я лучше останусь здесь! С Катериной!
Жрица вздрогнула, услышав свое имя: до этого она была чересчур погружена в мысли. Девушка с нежностью посмотрела на Алвара и вздохнула: любовь была не для нее. Рия Авира всегда будет важнее всего остального.
– Нет, Алвар, – произнесла она. – Мне некуда идти. И я до сих пор не верю в конец этого мира. Он переживал и не такое, если верить легендам. А ты должен идти.
Мурре посмотрел на Катерину пронзительным взглядом и произнес:
– Рия. Отпусти ее.
– Что? – не поняла девушка.
– Я разговариваю не с тобой, девочка. Мне нужна твоя богиня.
Голос жрицы чуть изменился:
– Зачем я тебе нужна? Ты виноват во всем, что произошло.
– Вы, боги, виноваты не меньше, – жестко возразил Мурре. – Отпусти Катерину.
– Нет. Она моя жрица.
– Отпусти добровольно.
– У тебя не осталось силы, Мятежник. Ты ничего больше не можешь, кроме как оградить своих детей от того, что вы натворили.
– Повторю – в этом вы виноваты не меньше. Не хочешь отпускать?
– Я не отпущу свою жрицу.
– Тогда спросим у Катерины, – хищная улыбка появилась на лице у демиурга, – чего она хочет сама!
– Хорошо, – согласилась богиня.
Жрица вновь стала собой, помотала головой и упавшим голосом сказала:
– Я все слышала и все помню… Извини, Алвар.
Мятежный демиург покачал головой:
– Это не ответ. Точнее, в тебе говорит твоя связь с богиней. Каэхон. Я знаю, ты всегда хотел это сделать. Время пришло, вперед!
Алвар хотел что-то сказать, но не успел: слепой кхае куда быстрее своего огненного соплеменника. Кай метнулся к жрице и легонько стукнул в области шеи: именно оттуда выходила яркая нить, связывающая богиню с Катериной. Он действительно давно хотел это сделать, Мурре прав. Каэхону совсем не нравилось видеть, как Искра будто сжигает себя, испытывая сильные чувства к жрице. Которая тоже любила его. И какая-то богиня мешала этому!
Вера Катерины была сильна, но желание Каэхона освободить девушку, вкупе с незримой помощью Мурре, куда сильнее. Миг – и сияющая нить исчезла, будто не было ее никогда, а жрица упала прямо в заботливые объятия Алвара.
– Спрошу еще раз, – удовлетворенно кивнув, произнес Мятежник. – Готова ли ты бросить этот мир ради Алвэ?
Девушка, впервые за много лет предоставленная сама себе, молчала: она пыталась справиться с новым ощущением, с той нежданной свободой, которую ей всучили насильно. Жрице было непривычно это чувство, и она схватилась за ту единственную спасительную нить, которая у нее осталась: за любовь.
– Да, – тихо прошептала девушка.
– Готова ли ты принять Абатту в качестве нового дома? – жестко спросил Мурре. – Мне нужно твое решение. Ты должна принять Абатту всем сердцем.
Катерина пожала плечами и, взглянув на Алвара, кивнула во второй раз:
– Да. Мне нечего терять.
– Тогда добро пожаловать в Абатту, – улыбнулся демиург уже по-другому, как улыбался лишь своим детям. – Теперь ты – враг этого мира, ты – одна из нас. Поздравляю!
– Так просто? – удивленно спросил Каэхон.
– Просто? – ответил Мурре. – Нет. Она добровольно решила стать кхае.
