вырастающие из ниоткуда, по-прежнему душили Конана.
Киммериец захрипел. В том положении, в котором он оказался, у него был только один удар в запасе, и этот удар он израсходовал впустую.
Казалось, Илькавар тоже понял это. Хоть юноша и не принимал участия в кабацких драках, сообразительности у него хватало. И собрав остатки своего мужества, Илькавар накинулся на тень.
Выдернув из-за пояса небольшой кинжал – скорее, украшение, чем серьезное оружие, – Илькавар вонзил его в ладонь, обхватившую горло короля.
Раздался оглушительный скрежет – как будто лезвие ударило о камень. Тем не менее руки тени разжались, и король, кашляя и задыхаясь, повалился на пол.
Тень опять нависла над гробом Катабаха.
– По-моему, ты спас мне жизнь, – хрипло произнес король.
Илькавар покачал головой.
– Я бил сдуру. Мог и не попасть.
– Все равно, ты храбрее, чем кажешься. – Конан сел на иолу, подобрал свой меч. – Проклятье, что нужно этой твари? Не люблю привидений с руками.
Он еще раз откашлялся, выплюнул кровь и покачал головой.
– Шея болит… У тебя, кажется, тоже остались следы от удушья, – добавил он, дотронувшись до горла Илькавара. – Я прежде не обращал внимания. Думал, это разбойники тебя покалечили.
– Нет, эти синяки у меня с утра, – признал Илькавар. – И горло болело… Должно быть, призрак душил и меня, но потом нашел более лакомую жертву – Кракнора.
– Теперь я не сомневаюсь в том, кто убил Кракнора, если только бедный Кракнор действительно мертв, – проговорил король, и у Илькавара от ужаса подкосились ноги.
– А до сих пор вы, ваше величество, подозревали, что я лгу?… – пролепетал он.
– Да какая разница, что я подозревал! – отмахнулся Конан. – Главное – теперь я убедился в твоей честности. Так что темница тебе не грозит. Ну, если мы сумеем выбраться отсюда.
Он встал, опираясь на меч. Внимательно посмотрел на тень.
– Не нравится мне то, что он тут вытворяет, – пробормотал киммериец. – Не следует позволять демону доводить до конца то, что он начал. Я еще ни разу не встречал выходцев с того света, которые хотели бы добра живым людям. Все ожившие мертвецы – мстительные злобные твари, и моя задача – загонять их обратно под землю.
И он снова ударил тень мечом, целясь на сей раз в руки.
Тень взвыла и набросилась на киммерийца. Это был странный поединок, развивавшийся в почти полной темноте, рядом с гробом умершего негодяя. Конан уклонялся от рук, которые налетали на него, казалось, сразу отовсюду, приседал, перекатывался по иолу и снова вскакивал на ноги. Тень преследовала свою жертву по всей гробнице, которая сделалась бесконечно огромной.
Илькавар удирал от бойцов, как умел, перемещаясь преимущественно на четвереньках. Несколько раз Конан наступал ему на руки, на ноги, а однажды чуть не упал, споткнувшись о своего младшего приятеля; и крепко обругал его.
Илькавару уже начало казаться, что ночь никогда не пройдет, что он обречен вечно метаться но склепу и спасать свою никчемную жизнь сразу от двух убийц.
А затем все сразу переменилось. Тень с тонким криком метнулась к гробу и упала на него. Еще миг – и гроб как будто всосал в себя бесплотное существо. Две каменные руки остались лежать на изваянии – теперь они превратились в часть надгробия.
Выход, бывший где-то очень далеко, снова приблизился. В маленькую щель между дверью и порогом пробивались лучики света.
Илькавар знал, что выглядит не лучшим образом: подбитый глаз, все лицо исцарапано, на шее жуткие синяки. Он взглянул на короля, чтобы убедиться в том, что и Конан, непобедимый владыка Аквилонии, не так уж неуязвим. И был сильно разочарован.
Ни бессонная ночь, проведенная в жестокой схватке с бесплотным врагом, ни предыдущая битва с разбойниками ничуть не сказались на внешнем облике Конана. Он по-прежнему был величав, спокоен, и лицо его оставалось невозмутимым… и красивым.
Да, король Конан был красив. Пожалуй, решил Илькавар, никто из его знакомых не отличался такой удивительной, такой мужественной красотой.
И весь мир вокруг был прекрасен. Самые яркие зеленые листья распустились на деревьях в саду Катабаха, самые голосистые птицы прилетели сюда, чтобы встретить утро.
Когда Илькавар с сияющими глазами сообщил Конану о своих наблюдениях (умолчав, естественно, о том, как он восхищается лично его величеством), киммериец весело рассмеялся.
– Так часто бывает, когда из подземелья выходишь на волю и обнаруживаешь, что все еще жив! Мне знакомо это чувство, мальчик,
Илькавар покраснел и отвернулся. Конан уже забыл о нем. Он внимательно осматривал сад возле гробницы.
– Гляди!
Илькавар повернулся и увидел странные следы. В мягкой почве отчетливо отпечатались чьи-то руки и ноги. Следы были человеческие, в этом не возникало ни малейших сомнений, но…
– Он шел на четвереньках? – замирающим голосом спросил Илькавар.
– И это еще не все, – добавил Конан. – Глянь-ка, как они вывернуты. Такое ощущение, что ему переломали все кости, но он все равно куда-то полз.
Они двинулись вдоль следов, желая выяснить, куда же направлялось непонятное существо.
– Оно нигде не останавливалось, – заметил Конан. – Следы везде ровные и отпечатки одной глубины. Оно не топталось на месте, не сомневалось в выборе пути. Оно целеустремленно ползло к выходу из сада.
– Это меня успокаивает, – сказал Илькавар.
– А меня настораживает, – отозвался Конан.
– По крайней мере, оно не намерено разгуливать по моим владениям, – пояснил Илькавар.
Король посмотрел на него с легкой, чуть печальной усмешкой.
– Ну да, – сказал Конан, – оно покинуло твои владения, потому что явно намерено разгуливать по моим.
Возле ворот, ведущих из сада на улицу, следы обрывались, и Илькавар робко пригласил Конана разделить с ним трапезу.
– У тебя, небось, не осталось ничего съестного в доме, – возразил киммериец. – А ветчину я вчера прикончил.
– На кухне был окорок, а в леднике наверняка есть сыры… И хлеб еще был, – сказал Илькавар. – Вина здесь большие запасы. Для меня было бы честью угостить в своем доме короля… И еще я боюсь выходить на улицу.
– А в «Зеленом медведе», очевидно, твой вид вызовет слишком много
