занимать. И, самое главное, — Траванкор сражается за правое дело. Сегодня боги будут на его стороне. Дурга вняла мольбам и дала обещание. Нельзя сомневаться в воле богини.
Траванкор опять поскакал навстречу Шраддхе с саблей в руке. Шраддха размахнулся. По широкой дуге пошло лезвие, солнце блеснуло на стали. Еще миг — и юноша будет разрублен пополам. В последний миг Траванкор резко откинулся назад в седле, и удар Шраддхи прошел мимо, без толку рассек воздух и канул.
Вздымая тучи пыли, кони вновь развернулись, и снова сшиблись враги. Сабли со громом скрестились, разошлись и скрестились вновь. Как ни изощрялся Шраддха, ему все не удавалось достать своего молодого врага. Траванкор всегда успевал встретить удар, откуда бы этот удар ни был нанесен.
Улыбка на лице Шраддхи превратилась в оскал. А лицо воина оставалось спокойным, неподвижным. Он выжидал удобного момента, чтобы разделаться с соперником. И это бесило Шраддху. Откуда такая уверенность в себе?
Мощным ударом Шраддха выбил саблю из рук юноши. Засмеялся, не таясь, блестя глазами; «Ты пропал!» — вот что видел Траванкор на лице Шраддхи. Ласковые морщинки разбежались вокруг глаз врага.
Однако Траванкор сделал то, чего никак не мог ожидать Шраддха. Соскользнув с коня, молодой воин коснулся земли и, оттолкнувшись, ударил Шраддху обеими ногами так, что тот потерял равновесие. Трюк, показанный ему Шлоке давным-давно.
Ошеломленный, Шраддха потерял равновесие и выронил саблю из руки. Теперь оба соперника остались безоружными.
Вскочив в седло, Траванкор погнал коня к тому месту, где, все еще качаясь, торчала из земли его сабля. Шраддха рванулся к своему оружию. Оба чувствовали: наступил решающий миг. Сейчас все закончится, и один из двоих останется лежать на поле боя навсегда.
Подхватив сабли на полном скаку, в последний раз противники пустили коней вскачь друг на друга.
Не раздумывая, Траванкор направил своего коня прямо на Шраддху. Лошади столкнулись на всем скаку. Траванкор, знавший о том, что сейчас произойдет, сумел удержаться в седле, но Шраддха, не догадавшийся о намерении юного соперника, рухнул наземь вместе с конем. Щит свалился с локтя, но Шраддха успел подхватить его и развернуться навстречу Траванкору.
Юный всадник несся прямо на своего упавшего врага. Лицо сосредоточено, губы сжаты, глаза смотрят в одну точку. Сейчас будет нанесен последний удар. Последний.
Выбросив вверх руку, Шраддха выставил щит вперед, навстречу врагу. Схватив саблю обеими руками, Траванкор с силой обрушил лезвие прямо на голову соперника.
Убийца его матери мертв.
Настала тишина. Стих гром копыт, замолчали звенящие сабли. Казалось, никто даже не дышит. Переступил с ноги на ногу конь Траванкора и шумно фыркнул. И тут, словно расколдованные от зловещего сна, закричали на стенах Патампура зрители. Голоса их звучали все громче, пока наконец не заполнили все джунгли, всю равнину, все небо, все царства — и людские, и богов.
Они выкликали одно и то же имя, твердя его, как заклинание, как клич победы.
Это было имя Траванкора.
Тяжело дыша, Траванкор смотрел на вражеское войско. Юноша был сейчас наедине с тысячей врагов, и все они, не веря собственным глазам, взирали на труп своего предводителя.
— Траванкор! — ликующе летело со стен Патампура.
Один за другим враги, растерянные, ошеломленные, начали разворачивать коней. Они уходили, растворялись среди деревьев, уносились в сторону равнины, на плоскогорье — подальше от рокового Патампура.
Ворота крепости распахнулись. Оттуда хлынули люди. Они обступили победителя, тянули к нему руки, толкали его и его коня и все выкликали и выкликали его имя…
Одним из первых выскочил из крепости Арилье, но добежать до Траванкора он не успел: наткнулся взглядом на какого-то странно знакомого человека и невольно потянулся к нему. Арилье не любил загадок. Точнее, любил сразу их разгадывать.
Этот смутно знакомый человек был почти мальчик, с нежным лицом и одежде явно с чужого плеча. Вооруженный саблей себе не по руке, он грустно смотрел прямо на Арилье.
И тут Арилье наконец понял, кто перед ним.
— Гаури! — воскликнул он. — Я не узнал тебя в этой одежде. Что ты здесь делаешь?
— Я хотела сражаться, — ответила девушка.
Арилье обхватил ее за плечи, прижал к себе, захохотал.
— Сражаться не придется! — сказал он. — Ты видела нашего Траванкора?
— Да…
Арилье только теперь умерил радость и внимательнее всмотрелся в лицо подруги детства.
— Да что с тобой? Ты чуть не плачешь!
— Они попали в плен, — еле слышно произнесла Гаури. — Рукмини и Татарах. Оба. Их захватили люди Шраддхи… Я пришла сообщить об этом. Одному только тебе. Слышишь, Арилье? Только тебе. Траванкор не должен знать об этом. Иначе он бросит все и помчится их выручать, а он нужен в городе… После всего, что случилось, Траванкору нельзя отлучаться из Патампура. Он — опора своего отца. Слишком много врагов у раджи Авенира, как оказалось…
— Много? — Арилье недоуменно посмотрел на Гаури. — Раджу все любят! Очнись, Гаури, у тебя глаза затмило от печали!
— Кто-то предает раджу. В таких делах и одного недруга бывает достаточно, — сказала Гаури. — Умоляю, спаси мою сестру и брата, но ничего не говори об этом Траванкору, дабы не погубить все то, чего он достиг такими трудами! И он, и ты, и все мы… и учитель Шлока.
Арилье медленно перевел взгляд на друга, окруженного счастливыми людьми. На нового предводителя, который только что спас свой народ.
— Траванкор ничего не должен знать, — повторил Арилье. — Ты права… Я все сделаю сам, Гаури. Будь счастлива. Дорогая моя…
Он взял девушку за подбородок и поцеловал ее лицо — так похожее на лицо Рукмини.
В толпе воинов Траванкор двинулся обратно в крепость. Сейчас он жаждал одного: предстать перед своим отцом. Теперь он доказал перед всем светом, что достоин быть сыном раджи!
Авенир едва удерживался от того, чтобы не броситься навстречу сыну. Он протянул к нему руки, крепко обнял.
— Прости, что так долго не мог назвать тебя сыном! Ты — гордость моего сердца, Траванкор. Все эти годы я ждал… И вот оно пришло, самое счастливое мгновение моей жизни. Оно пришло! Даже если я проживу еще тысячу лет, никогда я не буду так счастлив, как сейчас.
Неожиданно Траванкор ощутил, как его охватывает страшная усталость. Слишком много пережил он сегодня. В изнеможении он произнес первое, что пришло на ум:
— Я отомстил за мою мать…
Глаза Авенира увлажнились слезами.
— Я расскажу тебе о ней, сынок… Идем со мной. Я расскажу тебе, как она была добра и прекрасна…
Глава двенадцатая
Горькая весть
Очень медленно движется по плоскогорью карета Аурангзеба, окруженная многочисленной охраной. Катится, как божество судьбы. Таковым и видит себя Аурангзеб: неограниченный властитель здешних земель, рок и бич для любого, которые посмеет встать на его пути! Всех сметет он с лица земли, всех перемелет колесами своей кареты…
