Именно она сейчас прислуживала за столом. Как и в прошлый раз, Авенир решил, что не служанки будут подавать гостям напитки и угощение, а любимая наложница раджи. Этим самым Авенир намеревался выказать своим будущим союзникам полное доверие и уважение.
Конан считал замысел Авенира не слишком разумным. По мнению варвара, любимую женщину не нужно заставлять прислуживать чужим мужчинам. Одно дело — трактирная служанка. Среди таковых у киммерийца имелось немало добрых подруг. Ее участь такова, что должна она обслуживать посетителей. Но если бы Конан когда-нибудь взял подобную девушку себе в жены, он не стал бы требовать от нее выполнения подобных обязанностей.
Однако у раджи Авенира имелись и дополнительные соображения — помимо древнего вендийского обычая… Он очень рассчитывал на рассудительность Катьяни. Недаром говорят, что от мудрого отца рождается мудрая дочь…
Дождавшись, чтобы гости его насытились и были готовы к серьезному разговору, Авенир поднялся. Неспешно обвел взглядом по очереди все собрание, и роскошно украшенные стены своего пиршественного зала. Задержал взор на мече своего сына и на посохе Шлоки — уходя, мудрец оставил палку, что заменяла ему оружие, как бы в знак того, что когда-нибудь он вернется.
— Хорошо ли угостил вас я, о почтенные гости? Нет ли у вас в чем-либо недостатка? — начал он. — Потому что если я оказался недостаточно рачительным хозяином, я прошу вас, мои друзья, указать мне на мои ошибки!
— Ошибок ты не сделал, — прозвучал голос одного из мелких князей, скуластого мужчины лет пятидесяти, с узкими глазами, напоминающими Конану глаза кхитайца. — То, как ты принимаешь нас у себя в городе, — выше всяких похвал. Мы вдоволь насладились твоим гостеприимством, и теперь хотим услышать то, что ты приготовил для нас.
— Друзья мои! — обратился к властителям, воинам, мудрецам раджа Авенир, и увидел, как радостно блеснули в ответ на это обращение их глаза. — Вглядывались ли вы в небо, что простерто над нами? Сколько птиц здесь летает!
Орлы и коршуны, быстрокрылые соколы, тучные утки и сварливые гуси… Что привело их в эти благодатные края? Обилие воды, обилие пищи… Щедрость нашей земли! Здесь их родина, здесь у них гнезда! Но пройдет лето, наступит зима, птицы улетят в теплые края… Они проделает долгий, трудный путь и доберутся до цели — если будут держаться вместе!
Он сделал паузу и внимательно оглядел всех присутствующих.
— Они долетят, — повторил он, — если останутся в стае!
Несколько человек невольно кивнули, мысленно отвечая на эти слова. Простая образная речь мудреца легко находила путь к сердцам. По крайней мере, пока он говорил. Возражения начнутся потом.
Авенир продолжал:
— Без стаи нет птицы. Она погибнет в пути, станет добычей любого зверя…
А вот и первое возражение: буйный, неугомонный Мохандас, оскорбивший Авенира в прошлый раз, демонстративно подавил зевок. С усмешкой смотрит он на говорящего. Как будто смешны ему эти детские поучения. Он, Мохандас, могучий воин — что ему какие-то птицы!
И раджа Авенир быстро меняет сравнение:
— Не только птица, даже и волк сильнее в своей стае. Волк-одиночка обречен на гибель.
Ручеек бессилен и слаб, он быстро пересыхает, но из ручьев сливаются реки и мощный поток разрушает скалы.
Вот и глаза Мохандаса вспыхнули. Представлять себя волком, мощным потоком ему, конечно, милей и приятнее. Пусть воображает о себе что хочет. Сейчас прежде всего Патампуру нужно единство с соседними князьями. Необходимо бороться за любого союзника, даже за Мохандаса.
— Друзья мои, дорогие мои соседи, — заключил Авенир, вдруг ощутив усталость, столько внутренних сил вложил он в свою короткую речь, — вы пришли сюда, дабы обрести единство. Не забывайте об этом. Недавно Патампур одержал победу над войсками Шраддхи. Мой долгожданный сын вернулся ко мне, чтобы убить в честном поединке полководца из Калимегдана. — Авенир указал на Траванкора.
Юноша густо покраснел. Как раз в эту минуту он что-то жевал. Челюсть у него застыла, комок пищи некрасиво оттопырил щеку. Гости отца с доброй насмешкой уставились на юного воина. Конан захохотал и подтолкнул Траванкора под локоть.
— Проглоти кусок и скажи что-нибудь, Траванкор.
Юноша послушался, поднялся и проговорил:
— Для меня честь сидеть рядом с вами, господа… Я хочу сказать, что огромное счастье иметь такого отца, как раджа Авенир. — Он поклонился радже и снова обернулся к гостям. — Богиня Дурга направляла мою руку в том поединке. Я уверен, что добрые боги на нашей стороне! Не потому, что я одолел Шраддху, хотя это казалось невероятным…
— Да брось ты, — развязно проговорил Конан, глядя почему-то не на юношу, а на Мохандаса, — это ты его разделал, как барана для обеда. Ты и никто другой. Богиня, быть может, тебе и помогала, но ты и сам по себе великий воин. Стала бы богиня помогать первому попавшемуся!
И киммериец невозмутимо осушил свой кубок.
Траванкор, багровый, как заря перед бурей, уселся на свое место.
— Я прошу всех вас заключить со мной мирный союз, — сказал Авенир, сердито сверля Конана взглядом. — Я прошу вас объединиться и разгромить надменный Калимегдан, иначе мы закончим свои дни рабами Аурангзеба.
Дождавшись, чтобы раджа умолк, Мохандас заговорил, и в его приглушенном тоне звучала обреченность. Как странно контрастировало угрюмое настроение с победоносным видом этого рослого воина!
— Уже много лет слышим мы одни и те же слова, — молвил Мохандас. Низко, мощно гудел голос, странно противореча бессильным словам, для которых служил он одеждой. — Давно убеждаем друг друга в том, что должны объединиться. Мол, Аурангзеб разобьет нас всех по одиночке… Все мы уже давно поняли, что не в наших силах одолеть Аурангзеба. Даже если мы изредка и выигрываем отдельные битвы, воины Калимегдана приходят снова и снова и в конце концов одерживают верх…
Не выдержав, Авенир перебил мрачного оратора:
— Что же ты предлагаешь, почтенный Мохандас?
Мохандас метнул на него взгляд, полный такой живой ненависти, что Авенир закаменел лицом, боясь выдать собственные чувства.
— Предлагаю не перебивать, — холодно произнес Мохандас и отвернулся.
Несколько князей заговорили разом:
— Я согласен с уважаемым Мохандасом…
— Это правда. Мы много раз собирались — и разъезжались, так и не договорившись ни о чем.
— Победить Ауранзеба невозможно. Даже сын раджи Авенира признает это.
Конан возмущенно рявкнул:
— Ничего подобного он не признавал! Мальчик всего-навсего хорошо воспитан и держится скромно. А вы, кажется, готовы перепутать трусость с хорошими манерами!
Снова встал раджа Авенир.
— Наши лазутчики утверждают, что скоро Аурангзеб двинет на Патампур все свои силы. Одновременно с тем он намерен разослать отряды по всем соседним княжествам, чтобы отрезать Патампур от всех возможных союзников. Следует решить: давать ли бой на подступах к Патампуру?
У Мохандаса ответ был уже готов:
— Мы потеряем лучших воинов и ничего не добьемся.
Еще несколько князей молча, энергично кивнули.
Чувствуя, что остается в одиночестве, Авенир быстро произнес:
— И все же если мы объединим силы и победим в этом сражении, наши подданные поверят наконец в себя и перестанут бежать перед воинами Калимегдана так, словно это не смертные люди, а какие-то демоны.
Мохандас презрительно поднял бровь:
— Уж не ты ли, книгочей, собираешься повести нас в бой?
