Убийство сошло Бракне с рук.
Тогда он уничтожил и старшего брата. Ему он попросту перерезал горло, а тело сбросил на большой дороге.
Теперь Бракна был избавлен от всех своих родных. Он ездил в Птейон и читал те самые книги, что за двадцать лет до того читал его несчастный отец. Здесь и стала ему очевидна великая и страшная истина: в крови Бракны есть капля лемурийской крови. Та самая, что проявлялась лишь в одном потомке рода на десять поколений. Ни в ком из братьев и сестер сетмона она не проявилась.
Бракна скривил губы в презрении. Жалкие людишки! Но он, Бракна,— лемуриец.
Лемуриец.
И хотя бессмертный владыка называет его полукровкой, у Бракны душа лемурийца — и скоро придет тот благословенный день, когда Бракне выпадет счастье доказать это!
Увидев Рыжую Соню в плаще — более дешевой копии того роскошного одеяния, которое сехута Эратон изготовила для короля лемурийцев Аухара,— сетмон Бракна изменился в лице. Правда, всего лишь на миг бешенство исказило его обычно спокойные черты. Этого мига оказалось достаточно для Сони: она поняла, что ее догадка верна. Но для нилита Трарзы мгновенной гримасы неудовольствия, мелькнувшей на лице сетмона, было явно недостаточно. Встретившись с Соней глазами, нилит пожал плечами.
Соня поняла, что отныне она может полагаться лишь на саму себя — и отчасти на своего приятеля Азуги.
Однако Бракна был далеко не так спокоен, как это могло бы показаться на первый взгляд. На самом деле он кипел от бешенства. Сонина игра не осталась для него незамеченной: он прекрасно понял, что тайна его происхождения для Рыжей Сони больше не тайна.
Тем не менее он ничем больше себя не выдал. Дождавшись вечера, Бракна отправился прямиком к сехуте Эратон.
Та уже закрывала модную лавку, предвкушая ужин в обществе своей чернокожей рабыни, такой же болтливой, как ее хозяйка.
Однако чья-то тень, выросшая на пороге лавки, заставила сехуту Эратон повременить с закрытием.
— Добрый вечер,— затараторила она привычно.— Хоть час и поздний да и я устала, что и говорить, после целого дня работы, а любому посетителю буду рада. Обслужу, присоветую, что и как, подберу наилучшие ткани. Что угодно заказать? Сейчас в Офире шьют так, чтоб талия узкая-узкая, и у мужчин, и у женщин, а ведь всего три года назад офирская мода была — во! — Она показала на себе руками, обхватив свою объемную талию,— В три обхвата!
Тут сехута Эратон спохватилась: поздний гость стоял совершенно неподвижно и безмолвствовал. Стараясь скрыть смущение, хозяйка лавки добавила:
— Да что это я болтаю! Для чего я тут поставлена? Разве болтать? Что угодно сехуту?
Бракна молча шагнул вперед. Круглые глаза на его лице, постепенно становившемся нечеловеческим, медленно загорались дьявольским желтым огнем.
— Так это сетмон Бракна! — всплеснула руками сехута Эратон.— И как это я вас не узнала? Глянулся ли плащ с жемчугами той милашке, для которой вы его заказывали?
Тишина, повисшая после этой реплики, показалась сехуте Эратон тревожной. Впервые она ощутила нечто вроде испуга. Тихонько ойкнув, женщина попятилась.
Бракна безмолвно надвинулся на нее.
— Прошу простить, милостивый сетмон…— пролепетала сехута Эратон.— Женский язык, сами знаете, без костей… Болтаю, что на ум взбредет…
Бракна замер, задумчиво глядя на нее, приседающую от испуга. Вот они, хозяева нынешнего мира,— люди! Трусливые, грязные, с отвратительными маленькими глазками, с огромными ушами, с мерзкими голыми телами! У них короткопалые руки, неуклюжие и неловкие по сравнению с длинными, изящными руками лемурийцев. Боги, боги! За что вы отдали этот мир во владение ничтожной человеческой расы?
— О, сетмон…— еле слышно пискнула сехута Эратон.
Бракна наконец удостоил ее ответа.
— Ты, старая потаскуха! Ты болтала! Ты показывала мой заказ этой рыжей стерве!
— Какой заказ? Какая стерва? Сетмон что-то путает!
Человеческая природа — наверное в последний раз! — взяла верх в гордом лемурийце Бракне. Он опустился до пререкательств с этой жалкой женщиной.
— Я заказывал у тебя плащ, ты, шлюха! Серый плащ с бахромой и жемчугами!
— Да, было дело. Да разве уж я не расстаралась? Вышло в наилучшем виде!
— В наилучшем! Дура! Ты показала этот плащ рыжеволосой наемнице — чужестранке! Той, что явилась в Хадан неизвестно откуда и занимается здесь неизвестно чем!
— Очень даже известно! — осмелилась возразить сехута Эратон.— Соня — порядочная девушка. У нее несчастная, тяжелая жизнь, зато какой богатый опыт! Везде побывала. Ведь это она принесла весть о том, что в Ианте входят в моду рукава с прорезями — вот здесь и тут тоже…— Сехута Эратон, увлекшись, принялась показывать, где в моде прорези на рукавах.
Губы Бракны в отвращении кривились.
— Замолчи! — рявкнул он наконец.— Ты поняла, о чем я говорил? Ты показала Соне плащ!
— Ну да, ну да!
— Вот за это ты и умрешь! Поняла?
— Я не понимаю…— прошептала сехута Эратон. Огромные слезы потекли из ее больших глаз навыкате.— За что вы хотите убить меня?
Бракна не ответил. Хватит! Довольно он терял времени на разговоры с этими ничтожествами.
Тихо, по-звериному торжествующе зарычав, он обнажил зубы и набросился на сехуту Эратон, заранее предвкушая, как пронзит клыками ее пухлую белую шею.
— Нилит! — Рыжая Соня вошла в дом, где жил Трарза, и поклонилась.
Служака, еще почивавший, сердито забарахтался в постели.
— Что такое? Кто допустил? Мисим! Мисим!
Мисим был слугой нилита. Это был старый человек со следами рабских кандалов на руках и ногах. Трарза купил его много лет назад на невольничьем рынке в Птейоне и через год освободил, однако Мисим так и остался при нилите.
Появившись в спальне, Мисим в отчаянии всплеснул руками.
— Госпожа! Госпожа! Да разве такое возможно! Да разве такое прилично! И что вам, госпожа, в такой-то ранний час не спится! Как можно, в самом деле, беспокоить нилита в такой час?
— Можно. — Соня решительно отстранила слугу и приблизилась к Трарзе. — Не брани слугу. Я влезла в окно кухни. Он еще спал и не мог слышать, как я пробираюсь по дому.
— А у тебя опыт в подобных делах, не так ли? — Нилит проницательно прищурился.
Соня хмыкнула.
—– Не стану отрицать. Я пришла сказать тебе, что через несколько минут меня уже не будет в Хадане. Я ухожу. Если ты позволишь, я заберу с собой Азуги.
— Азуги? Да ты с ума сошла!
— Ничуть. Мне нужен еще один верный человек. Но если ты не позволишь, то я уйду одна.
— Да что случилось за эту ночь? Говори толком! — рассердился Трарза.
— Я была права насчет Бракны. Он больше не человек. Он служит этим нелюдям из пещеры, считает себя одним из них. После того, как я показала ему плащ — по сути, открыто показала, что подозреваю его в том, что он один из этих чудовищ! — он отправился прямиком к сехуте Эратон и загрыз несчастную.
Трарза так и подскочил, уронив на пол одеяло.
— Что? Что он с ней сделал?
— Он загрыз ее, нилит. Зубами. Как дикий зверь. Говорю тебе, этот, с позволения сказать, Высокородный, потомок старинного. рода, больше не человек. Самое правильное было бы уничтожить его, как уничтожают бешеных собак. Вот мой прощальный совет.
