меня! Мне нечем дышать! Выпустите меня! Я ничего дурного не делала! Кто вы?
Но никто не обращал внимания на ее беспомощные, отчаянные призывы, хотя в темноте, к которой постепенно привыкли глаза несчастной девушки, она уже различала чьи-то движущиеся тени.
Вот сильные руки подхватили связанную девушку, лежавшую на каменном полу, и куда-то понесли. Куда? Она не имела ни малейшего понятия о том, где оказалась.
Судя по низким каменным сводам и гулкому эху, которое отзывалось на шаги таинственных похитителей Кумби, девушка и совершившие злодеяние люди находились в какой-то пещере. Стало быть, ее оглушили или усыпили с помощью какого-то зелья, после чего перевезли в горы, за пределы Хадана. Но как им удалось выбраться из города незамеченными?
Мысли Кумби путались. Да, похоже, они действительно дали ей какой-то наркотик. Она только теперь начала приходить в себя.
Пока что никакого вреда похитители ей не причиняли. Но когда она яростно задергалась, пытаясь высвободиться, кто-то несильно, но умело ударил ее в висок. Девушка обмякла и затихла.
Когда она пришла в себя в следующий раз, то обнаружила себя лежащей на большом каменном столе. Кругом дымили и коптили багровые факелы. В неверном пляшущем свете Кумби разглядела наконец лица похитивших ее людей.
Людей? Скорее, — существа. Она содрогнулась от ужаса, когда сумела наконец рассмотреть своих похитителей.
У них были бледные лица и большие, совершенно круглые глаза. Длинные руки с очень тонкими пальцами постоянно шевелились, словно жили собственной, отдельной от их владельца, жизнью и вечно беспокоились о чем-то. Крошечные круглые ушки плотно прилегали к черепу, но когда эти существа прислушивались, уши вдруг начинали двигаться.
— Кто вы? — Кумби дернулась на алтаре. Она по-прежнему была крепко связана.— Ради всех богов! Скажите мне, кто вы!
Никто не обратил на нее ни малейшего внимания, словно она была вещью или животным.
Окружившие алтарь существа начали петь. Они пели, не разжимая губ, очень тихо и монотонно. Постепенно пение становилось громче, ритм убыстрялся. Все существа, сплетя руки, раскачивались взад- вперед возле алтаря, И вдруг, оборвав пение громким криком, они замолчали и замерли. А затем, один за другим, опустились на колени и коснулись лбами каменного пола пещеры.
Кумби с трудом повернула голову, чтобы посмотреть в ту сторону, куда была обращены глаза чудовищ.
Она обмерла от ужаса. На черном троне сидел облаченный в истлевшие королевские регалии скелет. Обрывки волос, шкуры, парчи и золотых украшений свисали с мертвых костей. В давно истлевшие пальцы был вложен царский скипетр. На коленях скелета покоился кинжал — короткий и широкий, украшенный великолепными драгоценными камнями и инкрустациями.
По мере того, как чудовища пели и танцевали, скелет оживал. Обрывки шкур и волос постепенно превращались в плоть. В запавших глазницах ожили и начали сверкать большие водянистые глаза странного желтого цвета. Пальцы скелета, обросшие кожей, но по-прежнему лишенные плоти и ногтей, сжимались и разжимались на рукояти скипетра.
Наконец, скрежеща и испуская страшные душераздирающие стоны, словно от немыслимой боли, скелет встал с трона.
Кумби потеряла сознание от страха.
— О Владыка Аухар! — заговорил один из чудовищ, слегка приподняв голову.— О могущественнейший из земных властителей! Ты внял своим рабам!
Едва двигая челюстью, давно мертвый повелитель нелюдей проговорил:
— Я испытываю боль!
— Она облегчится, владыка! — поспешно заверил его один из нелюдей.
— Я испытываю голод!
— Мы утолим твой голод!
— Я жажду! — прошептал мертвый владыка.
— Вот пища, повелитель, вот напиток, который утолит твою жажду и голод! — С этими словами один из нелюдей встал и указал на связанную Кумби.
Страшные желтые глаза владыки-мертвеца засверкали.
— С каждым разом я воскресаю все больше и больше! На моих костях все больше кожи и мяса! Настанет день, когда я покину эту пещеру во всем блеске своей красоты, силы и величия!
Он наклонился над жертвой, жадно рассматривая ее. В это самое мгновение Кумби очнулась и ее перепуганные глаза встретились с ужасными глазами повелителя нелюдей. Испустив тихий крик, она опустила веки.
Костлявый рот коснулся ее сочных пышных губ.
— Живая! — проговорил оживший владыка-мертвец.— О, какая она живая! Сколько в ней соков!
Несчастная обреченная девушка отчаянно задергалась, но Аухар, мертвый властелин, уже навалился на нее всем телом. Тяжелый, костлявый, он грыз ее своими острыми желтыми зубами и сжимал могучими иссохшими руками, пока она не испустила дух.
Рыжеволосая воительница оказалась на удивление хорошим солдатом. Она была дисциплинированна, редко играла в кости и другие азартные игры, хотя не чуждалась этих простых развлечений, свойственных всем наемникам. Иногда заходила в бастет «Три тритона» выпить кружечку вина и поболтать с Азуги. Многих удивляла эта странная дружба между красивой молодой женщиной и угрюмым солдатом. Однако их отношения оставались чисто дружескими. Что их связывало? На этот вопрос ни у кого не находилось ответа. Ни Соня, ни Азуги не удостаивали любопытных объяснениями.
Иной раз чужеземку видели в модной лавке известной сплетницы Эратон, местной сехуты, как в городе именовали мастерицу-швею. Но это-то как раз было в порядке вещей — какая из жительниц Хадана обходила эту лавку стороной!
Соня не стала исключением. Сехута Эратон, сорокалетняя красотка с пышными формами и еще более пышными черными волосами без единого седого волоса, вся обвешанная украшениями из стекла и фальшивого золота, обладала, тем не менее, довольно изысканным вкусом – в том, что касалось чужой одежды. Здесь ей не было равных. Она знала, что носят модницы в Офире и в Аквилонии, была в курсе дворцовых сплетен Ианты и Султанапура. А если кое-что перевирала или досочиняла от себя — что ж, никто в маленьком пограничном стигийском городке не мог проверить, насколько сехута Эратон уклоняется от истины.
Через несколько дней после исчезновения девицы из «Трех тритонов», известной всему городу ласковой хохотушки Кумби, Рыжая Соня вошла в лавку сехуты Эратон. Та уже охрипла от бесконечных разговоров на эту волнующую весь город тему.
— Вы слышали? — затараторила сехута Эратон, наваливаясь своим пышным бюстом на прилавок, где были разложены шелковые и бархатные ткани.
— О чем, сехута Эратон? — осведомилась Соня.— Много слухов бродит сейчас по Хадану.
— Милосердный Сет! Да об исчезновении этой бедняжки, Кумби! Конечно, она была вольная девушка, могла пойти к любому мужчине за здорово живешь — а что поделать, если ни отца, ни матери у сиротки не было, а мужа себе она еще не завела? Да и кто ее возьмет замуж, при такой-то жизни…
Сехута Эратон была вдовой и никогда не упускала случая подчеркнуть свою добродетельность.
— Да, Кумби, конечно, могла пойти куда угодно,— задумчиво согласилась Соня.— Только вот сомнительно, чтобы она куда-то пошла. Насколько я знаю, несчастная девочка была влюблёна в нашего сетмона, высокородного Бракну. А тот не обращал на нее ни малейшего внимания.
— Естественно! — сехута Эратон фыркнула.— Станет такой благородный воин снисходить до какой-то замарашки.
— Дело не в том, что Кумби замарашка. Да и не замарашка она вовсе,— добавила Соня, желая быть справедливой.— По-своему она была очень опрятной и хорошенькой.
— Была? — Чуткий слух сехуты Эратон выделил это слово.
— Да.— Соня чуть помолчала и твердо добавила: — Я уверена, что девушки нет в живых.
