Ни то обстоятельство, что монстр оказался способен на членораздельный разговор, ни победа над чудищами, ни даже волшебное пение Дертосы, казалось, не могли смутить варвара. Он выглядел человеком, готовым принять все, что ни приготовит судьба, добрая или злая.
– Убей…
– Ответь сперва на кое-какие вопросы, – велел Конан. – А потом уж я решу, что с тобой делать.
Монстр взревел и попытался высвободиться, но кинжал, брошенный варваром точно и безжалостно, пронзил ему бедро. Гоблин испустил громкий рев, в котором, однако, звучала жалоба.
– Кто ты такой? – властно спросил киммериец.
– Человек… – сказал гоблин, обмякая.
– Ты? Человек? – Конан громко расхохотался. – Впервые слышу столь странное признание!
– Я человек, я жил как человек, – упрямо повторил гоблин.
Конан насторожился. Ему вдруг почудилось, что в голосе гоблина он слышит правдивые нотки. Нет, существо не лгало. Оно было попросту слишком примитивно для того, чтобы лгать подобным образом.
– Где ты жил?
– Мессантия… В Зингаре…
– Интересно, интересно… Как же вышло, что ты превратился в столь привлекательного жениха?
– Я ездил в Аргос. Был в Эброндуме. Там и услышал…
– О магах Дарантазия? – подсказал Конан.
– Да, – тяжко выдохнул гоблин. – Я пошел к ним.
– Рассказывай! – взмолился Конан. – Заклинаю тебя всем, что было в твоей жизни хорошего, рассказывай! Если я не сумею тебя спасти, то, по крайней мере, отомщу тем, кто сделал тебя таким…
– Два мага. Фульгенций – верховный. Пишет, читает. Аккуратный. Младший – Тургонес. Альбинос. Грязный. Любит боль. Покупает людей. Опыты, опыты…
Конан покачал головой.
– Твои сообщения бесценны, мой дорогой. Просто бесценны.
Маленькие глаза гоблина блеснули:
– Ты убьешь меня?
– Несомненно, – заверил его Конан. – Но в свой черед. Рассказывай еще.
– Тургонес. Он…
– Между магами существует соперничество, не так ли? – подсказал Конан. – Младший хочет занять место старшего?
Гоблин закрыл глаза. Конан расценил эту гримасу, как подтверждение и криво усмехнулся. Ну, разумеется! У магов всегда так. Стоит только вырастить ученика, и вот, глядишь, этот ученик уже свергает своего учителя. Подсыпает ему яд, подсовывает ему коварную любовницу. Словом, вовсю пользуется полученными в процессе обучения знаниями.
Конан торжественно произнес:
– Когда-то ты был неразумным человеком, но сохранил честное сердце. Уходи на Серые Равнины с миром, неведомый человек из Мессантии. Ты помог нам, и я отомщу за тебя.
С этим он выдернул меч из раны гоблина и быстрым движением перерубил ему горло. Захлебываясь кровью, гоблин упал. Глаза его широко раскрылись, Конан увидел в них удивление и – странное дело! – радость. Затем свет в этих глазах померк, они подернулись пленкой и закрылись. Конан отступил на шаг. В агонии руки и ноги гоблина судорожно дергались, хватали траву, сжимали и разжимали пальцы. Потом все стихло.
В этой тишине Конан опять услышал отдаленное пение. Голос Дертосы звучал невыразимо печально, он доносился как будто из другого мира, мира, где не ведают бед и лишь скорбят о тех, кто влачит свою жизнь в земной юдоли.
Этот голос струился в воздухе и как будто омывал тело убитого. Внезапно Конан понял, что так оно и есть. С трупа начала слезать чешуя, кожа делалась все более светлой и гладкой. Волосы перестали быть черными, колючими, а безобразное лицо смягчилось. Конан вздохнул и на время отвлекся, обтирая клинок об одежду, а когда он вновь посмотрел на труп, то увидел, что гоблин исчез. Перед киммерийцем лежал мертвый человек лет тридцати, с длинными светлыми волосами и светлой, совершенно не тронутой загаром кожей.
– Ты не лгал, – пробормотал Конан. – Достойная смерть. Клянусь, я отомщу за тебя.
Ему показалось, что на лицо убитого снизошло выражение покоя. Впрочем, киммериец никогда не отличался большой чувствительностью. Он просто кивнул мертвецу так, словно они были друзьями и расстаются на время, и побежал туда, где, как он слышал, люди Гайона продолжали сражаться с гоблинами. Нужно было скорей заканчивать эту схватку.
Глава семнадцатая
– Поверить не могу, что я допустил это! – повторял Туризинд, глядя, как Конан и Дертоса исчезают за поворотом дороги.
Гайон стоял рядом и посматривал на Туризинда сбоку. Лицо графа- изгнанника было задумчивым. Наконец Гайон произнес:
– Дертоса – удивительная девушка. Такую я встречаю впервые.
Заметив, что Туризинд нахмурился и ревниво сдвинул брови, граф-изгнанник чуть улыбнулся:
– Я хотел сказать, что восхищаюсь ее человеческими качествами… Хотя, конечно, она весьма привлекательная женщина. Насколько я понял, она вас интересует…
Туризинд оборвал эту, чересчур любезную, с его точки зрения, речь:
– Я просто люблю ее, граф. Не стоит искать других слов для обозначения моих чувств. Знаю, это все звучит странно…
Гайон покачал головой:
– Нет ничего странного в любви. И поверьте мне: Конан как раз такой человек, которому можно без страха вручить свою возлюбленную.
– Что вы имеете в виду? – Туризинд покосился на Гайона с таким видом, словно всерьез подозревал графа в издевательстве.
– Он не станет понапрасну рисковать жизнью девушки, – пояснил граф. – По-своему он очень уважает ее. Ценит ее мужество, ее способности. Мне кажется, он сумел разглядеть в ней главное. То, что даже от вашего взгляда – уж простите меня, – ускользнуло.
Туризинд нахмурился и сделался мрачнее тучи. Гайон между тем преспокойно продолжал:
– Вы смотрели на нее как на желанную, прекрасную женщину, а Конан все это время видел в ней, как он выражался, по вашим словам, «отмычку». Иначе говоря, рассматривал ее как соратника, как товарища в предстоящей битве. Поэтому и понял: магия друидов, в которой она была воспитана, магия ее происхождения и простая сила ее характера – все это сильнее черных чар Дарантазия.
