Апху злобно оскалился, но ничего не сказал.
Муртан подошел поближе. Страх почти совсем отпустил молодого человека.
– Чего ты хочешь, Апху? – спросил он.
– Вы должны войти в лабиринт и вынести для меня глаз кошачьей богини, – был ответ Апху. -
Как видите, ничего особенного. Все весьма просто – для таких отважных и сильных парней, как вы. Надеюсь, кошачья богиня не убьет вас прямо в лабиринте. Несколько раз я проводил сюда искателей приключений. Тоже храбрились, вот прямо как вы. Рассуждали о том, как поступят со своим богатством. Я приказывал змеям не трогать их, а затем запускал в лабиринт. Ни один из них не выбрался наружу. Я наблюдал за ними со склона горы. Они ходили между стенами, точно мышки, попавшие в ловушку. Ходили день за днем, а потом падали и больше не поднимались. Кошачья богиня убивала их.
– Почему же ты так уверен, что нас она выпустит, да еще с добычей? – спросил Муртан.
Апху откинул голову назад и расхохотался.
– Я совершенно ни в чем не уверен! Я просто хочу, чтобы вы вошли туда и попробовали выполнить мое поручение. Постарайтесь. А ваша женщина, – он метнул взгляд в сторону дрожащей Галкарис, – останется со мной. Если вы попробуете меня обмануть или просто умрете, я позабочусь о ней.
– Поверить не могу, что мы оставили Галкарис и подчинились этому Апху! – негодовал Муртан, пробираясь вслед за киммерийцем по лабиринту.
Идти было трудно – под ногами хрустели обломки камней, а то и человеческие кости, как мнилось Муртану (в своих предположениях, впрочем, он не был далек от истины: многие останки действительно принадлежали людям, а кое-какие – вьючным животным или птицам, подстреленным и съеденным заплутавшими в лабиринте).
– Это ужасное место, – добавил Муртан с силой в надежде, что последнее замечание заставит Конана ответить хоть что-то.
Киммериец никак не отреагировал. Он спокойно шагал по неровной «мостовой» лабиринта. Блеск золотой руды был здесь ослепительным. У Муртана слезы текли из глаз.
Конан сворачивал то за один угол, то за другой. Каменным стенам не было конца. Небо над головой казалось какой-то насмешкой. «Вот бы взмахнуть крыльями и вылететь отсюда, – размечтался Муртан. – Наверное, так же думали и те бедолаги, которые умирали здесь от голода, жажды и усталости».
Неожиданно Конан остановился и повернулся к своему спутнику.
– Знаешь, Муртан, что я думаю? Я думаю, что Галкарис сама неплохо о себе позаботится. О себе, а заодно и о том негодяе, который, кажется, пытался нас запугать.
Муртан схватил его за руку.
– Признайся, Конан, тебе ведь чуточку страшно?
Киммериец выглядел так, словно никогда прежде
не задумывался над подобными вещами.
– Страшно? – Он пожал плечами. – Любая авантюра таит в себе опасность, это естественно. Нет смысла бояться этого. Если бы я был из пугливых, то сидел бы где-нибудь в трактире, гонял бы пьяных посетителей на радость хозяйке, а по ночам согревал бы ее постель. Многие живут так – и вполне счастливы, но подобная жизнь не по мне. И не по тебе, Муртан, коль скоро ты здесь, со мной. Так что вот тебе добрый совет: выбрось все эти глупости из головы. Конечно, мы очутились посреди лабиринта, в Песках Погибели, у входа нас стережет злобный колдун, жрец Сета, и вообще – мы в Стигии… Разве это не прекрасно? На твоем месте я испытывал бы небывалый подъем духа.
Муртан так и не понял – шутит над ним киммериец или же говорит серьезно. Когда имеешь дело с Конаном, никогда нельзя утверждать подобные вещи наверняка.
– На что ты рассчитываешь? – спросил Муртан.
– На свою силу, – сказал Конан. – На свою сообразительность. Ну и немного – на твою память. Ты не можешь припомнить, кстати, не видел ли ты где-нибудь изображение этого лабиринта?
Муртан закрыл глаза и прислонился к стене. Стена была неровной, она больно впивалась в тело, но Муртан не обращал сейчас на это внимания. Красные круги расплывались у него перед глазами. Он настойчиво пытался вызвать в мыслях некую картину, которая, возможно… Возможно, имеет отношение к лабиринту.
Внезапно яркая вспышка пронзила его мозг, и он поднял веки.
Синие холодные глаза варвара сверлили его.
– Свиток был запечатан печаткой со странным узором… Я тогда почему-то счел, что это – упрощенное изображение цветка. Знаешь, дикари любят превращать в узоры цветы, животных, рисовать всякие завитушки вместо лепестков…
– Не знаю, – отрезал Конан. – Я этим не занимался.
Жаркая волна плеснула в лицо Муртана.
– Прости. Я не это имел в виду.
– Я понял, что ты имел в виду, – сказал Конан. – Ты счел узор простой завитушкой, нечто вроде цветочка, но сейчас полагаешь, что это была карта лабиринта. Так?
Муртан кивнул.
– Вспоминай дальше. Не было ли там каких-нибудь пестиков и тычинок, которые помогли бы нам в наших поисках?
Муртан укоризненно покачал головой.
– Похоже, ты никогда не перестанешь язвить. Я ведь извинился.
– Я не язвил, – Конан искренне удивился. – Я говорил вполне серьезно.
Муртан поглядел на него с подозрением, но Конан был само простодушие.
– Ладно, – вздохнул наконец Муртан, – полагаю, там имелась отметка. Слева от главного входа.
Конан быстро повернулся и посмотрел на стену перед собой.
– Здесь? – Он показал рукой. – Мы ведь стоим сейчас спиной к главному входу?
– Не знаю, – безнадежно ответил Муртан, – я давно запутался.
– Зато я не запутался… То, что мы ищем, должно находиться вот там. Пойдем, тут рядом есть проход.
Они пробрались в узкое отверстие между стенами и очутились в коридоре, который был намного уже всех прочих. Этот переход как будто стискивал людей со всех сторон, норовя их раздавить. Здесь было темнее и дышать как будто стало значительно труднее.
– Кажется, цель близка! – обрадовался Конан. Пот градом катился но лицу киммерийца, белые зубы блестели в улыбке. – Чувствуешь, как здесь паршиво? Наверняка действует какая- то защитная магия!
– Мне кажется… я… умираю, – прохрипел Муртан, держась обеими ладонями за горло. – Не хватает воздуха…
Конан подхватил его за подмышки и потащил дальше.
Они миновали еще один поворот и вдруг очутились в крохотном святилище. Изящные колонны с капителями в виде цветков лотоса окружали комнатку без крыши. В центре находился алтарь, сделанный в виде раскрывшегося цветка лотоса. Четыре девочки с кошачьими головами были
