и бьют по щекам служанок -- зачем не могут отстирать!
– Я своих служанок не бью, – сказала женщина преспокойно.
– Вероятно, ты их ешь, – предположил Конан, покосившись на нее.
– Совершенно верно, – подтвердила она, снова принимаясь за мясо.
– Меня зовут Конан, – снова заговорил варвар, решив быть очаровательным.
Она назвала свое имя – Хлависа.
– Я из Киммерии, – продолжал Копан.
– А я из Вендии, – ответила Хлависа. – Продолжим?
Конан понял, что она втягивает его в какую-то игру, и решил поддержать ее. Не уступать же женщине!
– Я путешествую один, – сказал он.
– Я тоже.
– Я стану королем, – поведал киммериец.
– А я нет, – отозвалась девушка.
– Ты замужем?
– Нечестно! Ты должен был что-то сообщить о себе, а я отвечу тем же, – девушка хлопнула ладонью по столу.
– Ладно. Я не женат.
– Я тоже.
– Ты хочешь сказать, что у тебя нет мужа?
– Я хочу сказать, что у меня тоже нет жены.
– Проклятье! Ты слишком ловко играешь! – возмутился Конан. – Кто устанавливает правила игры?
– Я, – объявила Хлависа.
Конан насупился. Ему показалось вдруг, что его обманули.
– Ты мне нравишься, – пошел он напролом. – То есть, я хочу сказать, что ты меня заинтересовала. Ты красивая и таинственная. Откуда в Вендии могла взяться такая красота?
– Ты неправ, – возразила девушка, – в Вендии немало очень красивых женщин. Просто они кутаются в покрывала – вот ты и не смог их разглядеть как следует.
– Некоторых я уже успел разглядеть, причем именно как следует, – заверил Хлавису варвар. – Можешь мне поверить, я разбираюсь в женщинах. Ты не такая, как они. В Бритунии ты была бы довольно заурядным явлением, но здесь…
– Заурядным? – Лицо Хлависы окаменело, взгляд неожиданно стал опасным.
Конан смутился, и это разозлило его.
– Ты поняла, что я имел в виду. Но она не поддержала его.
– Нет, не поняла.
– Хлависа, твой тип распространен на севере, но не здесь, не под этим небом. Я это хотел сказать. Ты очень красива.
Она потянулась, зевнула. Это был в высшей степени соблазнительный зевок. Конан даже задохнулся, когда увидел этот розовый язычок и приоткрытые пухлые губы.
– Да ладно, что нам с тобой делить! Конечно, я поняла, что ты хочешь сказать. Да, я красива, но мой тип распространен на севере. И тем не менее я родилась в Вендии и никогда не бывала дальше Султанапура.
– Поразительно! Может быть, твоя мать была из чужой страны? Или я задаю слишком много вопросов?
– Слишком много вопросов, – сказала Хлависа. – На них существует только один ответ. Точнее, ответов два, и оба честные.
– Я удовольствуюсь любым.
– Ладно. Тогда ответ первый: я не знаю.
По лицу Конана она увидела, что ее собеседник разочарован. Хлависа тихонько рассмеялась.
– Ты же обещал, что удовлетворишься. – Я не думал, что ты ответишь так.
– Но это честный ответ.
– А есть еще один? Еще более честный?
– Возможно. Но ты его не получишь.
Конан нахмурился, однако его плохое настроение быстро развеялось. Красавица взяла его за руку, придвинулась ближе, и он ощутил тепло, исходящее от ее тела. Оно было таким горячим, что Конан вздрогнул от неожиданности.
– Ты не больна?
– Нет. У меня всегда повышенная температура. Нечто вроде постоянной лихорадки.
– Не хочу тебя пугать, Хлависа, но люди с постоянной лихорадкой долго не живут. Когда мы с одним пареньком бежали с галер – это было на севере Стигии… Впрочем, тебя подобные детали не должны занимать. Важно другое. У моего спутника тоже была постоянная лихорадка и, клянусь Кромом, он помер от нее на третий день побега! Правда, помер он свободным человеком, под чистым небом и все такое, но свое дело она сделала. То есть, свела его в могилу. Как есть, свела в могилу.
– Большое спасибо, – ответила Хлависа. Конан моргнул. Ее это позабавило.
– Да нет, – ее пальцы ласково сжали широкую ладонь варвара, – я действительно благодарна тебе за заботу. Однако я вряд ли умру так, как умер твой бедный приятель. Обещаю, этого не случится.
– Хорошо, – проворчал Конан, смущенный. Она засмеялась прямо ему в ухо. Он ощущал
ее дыхание, улавливал чуткими ноздрями горьковатый, волнующий аромат ее кожи и волос.
– Ты обещал угостить меня выпивкой, – напомнила Хлависа.
Хозяин уже стоял наготове с кувшином. Все это время он поглядывал в сторону парочки, прикидывая, когда настанет удачное время и можно будет всучить им еще вина. Эти двое пили от души и платили щедро, а что еще требуется от постояльцев?
Возможно, они даже останутся на ночь. Он отведет их в лучшие покои. И сдерет за понимание, деликатность и предупредительность по тройной цене. Они могут себе позволить заплатить втрое. Да, несомненно…
– О, да ты читаешь мысли на расстоянии! – воскликнула Хлависа и несколько раз хлопнула в ладоши.
Хозяин поклонился.
– Угадывать мысли клиентов – моя работа.
– Надеюсь, тебе за нее больше никто не платит, – фыркнул варвар.
– Что господин имеет в виду? – повернулся к нему хозяин с крайне оскорбленным видом.
– Господин имеет в виду шпионаж. Подозрительные типы, слишком плохо одетые и слишком щедро расплачивающиеся золотом – например.
– В Вендии ворам отрубают правую руку, – важно молвил хозяин, – однако ни один из моих постояльцев не является вором. Я в этом твердо уверен.
– Я тоже, – проворковала Хлависа и отпустила хозяина величавым взмахом руки.
Когда трактирщик удалился, она повалилась головой Конану на плечо и тихонько, гортанно засмеялась. Варвар ощущал, как вибрирует ее тело. Не в силах больше противиться искушению, он сгреб ее в охапку и нежно поцеловал в смеющийся рот.
Они прикончили один кувшин, затем второй. Хлависа пила сама и подливала Конану. То и дело они отставляли кружки и целовались. Голова у Конана шла кругом. Обычно он не напивался – для того, чтобы уложить под стол могучего варвара-северянина, требовалось куда больше, чем три кувшина доброго вина, выпитого в компании с красавицей. Однако то ли Хлависа подмешала что-то в напиток, пока Конан отворачивался, то ли действовали какие-то таинственные чары – но только вскоре Конан обнаружил, что весь окружающий его мир исчез, и остались только огромные зеленые глаза Хлависы, то расширяющиеся, то сужающиеся, и странный, тревожный зрачок в окружении золотистых точек: вертикальный, как у кошки. Затем этот зрачок начал округляться, и наконец тьма поглотила киммерийца с головой, и он исчез, растворившись в ней.
