новыми трюками.
«Что может быть интереснее ожившего мертвеца с глазами хамелеона?» – хотел было спросить я, но не успел – взгляд переместился с бесстрастно-холодного лица моего спасителя туда, где на месте ампутированной конечности должна была находиться пустота, и в этот момент мне стало по-настоящему страшно... Так страшно, как не было, пожалуй, еще никогда в жизни.
Вместо кровавого обрубка некогда полноценного органа белело нечто, приведшее меня в неописуемый ужас. Это была холодная и бесчувственная рука трупа, который прямо сейчас обрабатывал меня обезболивающими уколами. В том, что это была именно его конечность, не оставалось никаких сомнений, потому что у бледнолицего существа с глазами хамелеона в районе плеча болталась перемотанная скотчем культя. Точно такой же красный скотч, с вкраплениями черных букв, стягивал мою руку в том месте, где тело скреплялось с чужеродным органом...
Мне стало нехорошо. По-настоящему нехорошо. Так, что едва я успел повернуть голову набок, как меня вырвало темно-зеленой слизью. Одно дело знать, что состоишь чуть ли не на треть из искусственных органов, но все же ощущать себя в общем полноценным человеком, и совсем другое – видеть, как прямо на глазах тебя разбирают, словно детский конструктор, а затем воссоздают по образу и подобию чудовища Франкенштейна – пришивая, или, правильнее будет сказать, приматывая скотчем бесчувственно-холодные руки оживших мертвецов...
Нет, разумеется, человеческий разум – субстанция достаточно гибкая и пластичная, но даже для него существует свой предел. И в данном случае я понял, что дошел до той грани, которая отделяет сознание от ухмыляющегося оскала ненасытной пасти безумия...
Видимо, к аналогичному выводу пришла и Милая, чутко реагирующая на все изменения в моем организме, поэтому она вовремя выключила питание в готовой вот-вот взорваться от перегрузки сети.
Сознание схлопнулось в черную точку, чтобы сбросить невероятное напряжение, а когда через несколько секунд я снова очнулся (разумеется, не обошлось без вмешательства моей верной соратницы), то кризис уже миновал.
– Существо, спасшее тебя от смерти, – это не человек в прямом смысле слова, а, скорее, биоробот. – Милая говорила предельно быстро, но внятно. – Он отрезал свою руку и примотал скотчем к твоему обрубку, чтобы остановить кровотечение. Биокомпонент, заменяющий ему кровь, имеет слишком сложную природу, чтобы я смогла прямо сейчас назвать все его составляющие. Но в одном я уверена точно: эта молочно- голубая субстанция полностью совместима с человеческой кровью любой группы. Поэтому я не удивлюсь, если со временем этот орган еще и приживется и ты сможешь его использовать.
– Ты хочешь сказать, что я сейчас в чем-то подобен коктейлю «Кровавая Мэри» – местами красный, а частично белый?
– Что-то в этом роде.
– Ну ладно, а что потом?
– Я не могу сейчас точно сказать, что будет потом, а свои соображения лучше оставлю при себе, чтобы понапрасну не путать тебя непроверенными гипотезами. Единственное, что я знаю наверняка: теперь ты уже не просто «Тридцать два» – призрак, заброшенный в параллельный мир, чтобы уничтожить его, а, скорее, 32. 01 – обновленная и модифицированная версия прежнего суперчеловека...
– Конечно, мило с твоей стороны так трепетно заботиться о моем душевном спокойствии, подбадривая поразительно неодушевленными сравнениями, но что будет, ес...
Закончить фразу не удалось, потому что именно в этот момент сработал детонатор прикрепленной к двери взрывчатки и Си-15 наконец выполнила свое предназначение – разнесла в клочья треть здания, к двери которого была прикреплена сорока четырьмя секундами раньше.
Взрывная волна сбила с ног моего однорукого ангела-хранителя, и он упал рядом, только чудом не разбив лицо о пол. Впрочем, не думаю, что подобные пустяки могли серьезно травмировать существо, которое всего пять минут назад самолично ампутировало себе правую конечность. Судя по всему, он вообще не чувствовал боли. Как бы в подтверждение этой гипотезы, бледнолицый манекен резко вскочил на ноги, широко раскинув в стороны левую руку и то немногое, что остались от правой, а затем...
Я еще успел заметить свисающую полоску склеившегося красного скотча, напоминающую оборвавшуюся нить безрукой марионетки, а в следующий момент гигантский маятник тяжелой балки потолочного перекрытия ударил в корпус моего телохранителя, отбросив его на несколько метров назад.
Если бы он так вовремя не встал на пути этого рухнувшего куска дерева, меня просто-напросто раздавило бы всмятку. А так, ударившись о неожиданно возникшее препятствие, балка изменила направление движения и рухнула неподалеку, не причинив мне никакого вреда.
«Кажется, пора отсюда уходить», – мелькнула в сознании мысль, которую я немедленно озвучил.
– В таком состоянии ты не сможешь справиться со снайперами, поджидающими снаружи.
– Ты предлагаешь нам сгореть заживо?
– Нет, нужно просто затаиться. Официантка Салли, кстати, именно так и сделала – побоявшись выскочить на улицу, она предпочла пересидеть в подвале.
Идея была не такой хорошей, как могло показаться на первый взгляд, потому что оказаться запертым под землей, лишившись свободы маневра, было чрезвычайно опасно – после того как дом догорит, а это произойдет в течение двух – максимум трех часов, – ничто не помешает людям, стерегущим добычу снаружи, отыскать на пепелище крышку люка, ведущего в подвал, и прикончить нас парой осколочных гранат.
– Если бы у них были с собой гранаты, тот раненый, что остался снаружи, не стал бы использовать пластиковую взрывчатку, так что об этом можешь не думать.
– Как скажешь...
Я сделал над собой поистине невероятное усилие, чтобы привести в вертикальное положение ослабевшее от потери крови тело.
– Мне нужно, чтобы ты столкнул вниз это существо.
У меня не осталось сил даже для того, чтобы спорить, не говоря уже о чем-то другом, поэтому ответ
